Владимир Дудин
Огромный ангел под австрийским небом. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
В местечке Санкт-Маргаретен под Веной проходит оперный фестиваль, снискавший славу австрийской Арены ди Верона. Открылся он премьерой оперы Пуччини «Тоска» в постановке известного кинорежиссера Роберта Дорнхельма. Достойную пару исполнителей главных партий Марио Каварадосси и Флории Тоски составили азербайджанский тенор Юсиф Эйвазов и австрийская сопрано Мартина Серафин.
Молодому фестивалю оперы под открытым небом Санкт-Маргаретен без году 20 лет, но за это время он успел зарекомендовать себя одним из самых успешных летних проектов Вены. Жители австрийской столицы спешат попасть в уютный озерный уголок, расположенный от нее в получасе езды, чтобы очутиться на романтичном ландшафте, возникшем на месте каменоломни. Немного фантазии, намного больше желания приблизить атмосферу легендарного римского оперного Колизея в Вероне помогли увидеть в отработанном каменном карьере мощный потенциал для великолепного летнего театрально-музыкального проекта. Не случайно адрес фестивального сайта начинается со слова arena, не оставляя сомнения в том, что стало образцом для подражания. Да и нет ничего случайного в том, что в Австрии так любят Италию: Вена, как известно, выросла из «романской колыбели», оставившей в наследство неутомимое стремление к жизни как к нескончаемому празднику. И вытянутый партер на 5 тыс. зрителей, и расположенная сбоку полукругом ресторанная зона, где название каждой лавочки – названия знаменитых опер вроде «Аиды», «Риголетто» или «Фиделио» окружены высокими скалами, в которых природа и камнедобытчики потрудились в создании этого оперного оазиса не хуже опытных декораторов.
Хотя у организаторов фестиваля нет цели подбирать репертуар по принципу соответствия ландшафтным условиям, здесь могло бы ошеломительно прозвучать вагнеровское «Кольцо нибелунга». Впрочем, и картина перехода контрабандистов через горные ущелья в «Кармен», поставленной здесь пару лет назад, в этих естественных декорациях тоже смотрелась впечатляюще. В финале «Тоски» свою кульминационную роль сыграла скала над сценой, которая заменила главной героине крышу замка, откуда она в отчаянии бросилась вниз.
Новая продукция фестиваля доказала: высокие технологии способны на многое, в том числе на то, чтобы самую традиционную сценарную концепцию превратить в захватывающее шоу. Режиссер Роберт Дорнхельм мыслит «широким экраном». Да и Джакомо Пуччини написал «Тоску» крупным фресковым мазком, буквально рвущимся за границы стандартной оперной сцены на волю, в настоящую жизнь, под живое бездонное небо. Оперный веризм под открытым небом обрел идеальное пространство. Сценическим же сводом «Тоски» стала впечатляющая гигантская фигура ангела (с ярко выраженными маскулинными чертами), который словно спустился на землю спасать человечество, протягивая ему руку помощи. С образом белоснежного ангела недвусмысленно рифмовался и беззащитный Каварадосси в светлом костюме. После адских пыток железным венцом в облике художника проступили и черты мученика Христова. Роберт Дорнхельм выделил курсивом христианскую тему, противопоставив мученику Каварадосси дьявольскую гордыню барона Скарпиа. Во время торжественного гимна Te Deum, прославляющего победу над Наполеоном, на видеоэкране эффектно «полетели» в тартарары небожители, до сих пор статично украшавшие плафон купола церкви Сант-Андреа делла Валле. В этот момент небо озарил щедрый 10-минутный салют. Дорнхельм умело использовал все уровни зеркала сцены, выстроив иконостас из живых фигур с демоническим Скарпиа в центре, которого именно в этот миг «озарила» мысль уничтожить своего антагониста Каварадосси. Впечатлило изобретательное решение режиссера показать многоэтажную тюрьму в скале со ждущими своей участи узниками. Видеопроекция была неотъемлемой частью спектакля, невольно трансформируя его в формат кино, когда артисты на сцене словно вписываются в изображение на экране, а не существуют отдельно от «декорации» (отметим, что Дорнхельм в 2007 году снял телесериал «Война и мир», а в 2008-м – фильм-оперу «Богема» с Анной Нетребко в роли Мими). Однако и оперная пластика оказалась режиссеру не чужда. Спектакль Дорнхельма смотрелся свежо, на одном дыхании, сцена в его умелых руках «дышала», давая много «воздуха» героям. Ему, бесспорно, очень повезло с солистами. Царственная Мартина Серафин смачно лепила свой образ, она детально прорисовывала и мимимку, и пластику тела, понимая, что за ней сквозь укрупняющий монитор следят тысячи жадных глаз. Певица использовала всю богатую тембровую палитру своего голоса, демонстрируя особую привязанность к умеренным, не кричащим звучностям. Стоит отметить и большущий запас вокальной прочности, выдержку артистки.
Барон Скарпиа в исполнении Марко Вратоньи со своим поджарым тигриным баритоном был брутален и скуп на лишние жесты, но при этом выразителен.
Оркестр Пражского Национального театра под управлением Даниэля Хойем-Кавацца был предельно корректен, а местами и даже впечатлил. Героем вечера оставался харизматичный тенор Юсиф Эйвазов. С одной стороны, точно следуя рисунку роли, с другой – в силу собственной воли к импровизационности и свободе он буквально летал по сцене, как тот самый ангел, как Меркурий с крылышками на щиколотках. Роскошный, красочный тембр его львиного голоса позволял ему без труда создавать образ вдохновенного художника. Голос с легкостью заполнял пространство, даже вопреки корректирующему объем микрофону, улетая далеко за его пределы с вестью о возможно скором наступлении эры торжества справедливости.
Вена–Санкт-Петербург
