Марина Гайкович
Снегурочка в Берендеевом царстве. Фото предоставлено пресс-службой театра
Последняя премьера Самарского театра оперы и балета попадает в разряд авантюрных. «Снегурочку» Римского-Корсакова хотели исполнить в концертной версии, но главный режиссер театра Михаил Панджавидзе, заручившись поддержкой директора Натальи Глуховой, рискнул сделать настоящий спектакль – следуя английской пословице «Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи». Действительно, концертное исполнение – на один раз, спектакль же останется в репертуаре, тем более что в труппе театра есть хорошие артисты, оркестр и хор, достойно справляющиеся с этой сложной партитурой.
В спектакле Панджавидзе выступил и автором сценического оформления, используя свой фирменный метод – работу с видеопроекцией и активное использование технических возможностей сцены, когда действие происходит на нескольких высотных уровнях. Костюмы тоже придумывал сам, вместе с мастерами пошивочного цеха. Чтобы удешевить процесс, из закромов достали пророщенные ткани Павла Каплевича, оставшиеся после постановки «Бориса Годунова», а еще пригнали шесть «КамАЗов» сухого леса, отобрали ветки самые колоритные для оформления Берендеева царства и лесной чащи. Так что спектакль в некотором роде получился экологичным.
Дилемму «сказочное–реальное» режиссер решает не только визуальным, но и тембровым способом: Мороз и Весна, точнее, артисты, их исполняющие (Андрей Антонов и Антонина Кабо ), появляются на сцене только на поклонах – во время их огромной дуэтной сцены на экранах возникают их огромные лица (сначала кажется, будто перед нами прогрессивные технологии, и бывшие супруги общаются по скайпу, но – нет, открытых пересечений с сегодняшним миром в спектакле нет): артисты за сценой поют на видеокамеру, и несколько преображенные микрофонной волной их голоса, подчеркивают неземную, нечеловеческую суть персонажей.
Их дочка, Снегурочка (Ирина Янцева), попадает в Берендеево царство, по сюжету – измученное отсутствием солнца и тепла. Как правило, эти сведения остаются в теории, берендеи – несмотря ни на что – исправно провожают Масленицу, веселыми песнями и плясками. Панджавидзе не оставляет без внимания сюжет сказки: берендеи живут на последнем издыхании, люди, измученные голодом (нет солнца – нет пищи), словно в языческом ритуале призывают Солнце смилостивиться. А традиционно задорный хор «Прощай, Масленица!» в интерпретации главного дирижера театра Александра Анисимова звучит не просто печально – страшно, депрессивно, подавляюще. Обстоятельства сказываются и на лицах (грим демонстративно превращает людей в зомби), и на душах: здесь каждый за себя, никакого благородства, никакой доброты – лишь естественное желание поживиться. Только дары и наряды Снегурочки спасают ее от изгнания. Мотивация Мизгиря же иная: все, что мне нравится, – мое; на самом ли деле он полюбил Снегурочку – вопрос, но вот захотел ею обладать – точно. Тем самым столкнул историю с мертвой точки.
Панджавидзе следует пантеистическим идеям Римского-Корсакова и Островского, автора знаменитой пьесы. В его постановке природа пытается восстановить равновесие: Бог Ярило отправляет к берендеям наместника, своего сына Леля (Наталья Дикусарова), с жестокой целью – уничтожить Снегурочку и снять заклятие Мороза, обрекшего землю на вечный холод. Такая трехступенчатая картина мира: силы природы – их дети, полубоги-полулюди и, наконец, берендеи во главе с царем-жрецом (солист Большого театра Максим Пастер) – выглядит довольно логичной и убедительной. Исполнить задание Ярилы не так просто: Снегурочка неуязвима до тех пор, пока не познает, что такое любовь. А когда это наконец происходит и вместе с чарами отца и матери рушится тот невидимый барьер, что до сих пор не давал Лелю подобраться к Снегурочке (огонь губителен для льдинки, но лед, превратившись в воду, может потушить пламя), дочка Мороза все же тает в жарких объятиях сына Ярилы.
