Марина Гайкович
Трагедия царя актуальна в разные времена.
Фото Николая Круссера предоставлено пресс-службой Михайловского театра
В Михайловском театре опера Мусоргского «Борис Годунов» впервые прозвучала в первоначальной редакции. Более того, впервые за 135 лет партитуре вернули ее истинное звучание: дирижер Владимир Юровский поставил перед собой амбициозную задачу исполнить оперу на исторических инструментах. Так что впору говорить даже о мировой премьере.
Своего задуманного и написанного, а не испещренного бесконечными переделками и редакциями «Бориса Годунова» Мусоргский не слышал ни разу. Таковы были последствия выбора сюжета и первоисточника. К 1869 году, когда партитура была представлена в Дирекцию императорских театров и, естественно, отклонена, даже трагедия Пушкина, долгое время запрещенная, не ставилась ни разу. Дальнейшая история известна: был дописан польский акт, введены женские персонажи, добавлена сцена под Кромами. Затем Римский-Корсаков сделал свою редакцию, которая проложила опере путь на большую сцену, но выхолостила «дух» Мусоргского. Когда исследователи и музыканты решили найти «нулевую» (по определению музыковеда Евгения Левашева, он автор последнего издания этой партитуры) редакцию и исполнить ее, а было это в 30-х годах прошлого века, инструментарий симфонического оркестра коренным образом поменялся. Владимир Юровский попытался восстановить историческую справедливость. Проект этот довольно амбициозный, поскольку в России практически нет музыкантов, в совершенстве владеющих инструментами XVIII–XIX веков, особенно если речь идет о духовых. Для участия в исполнении из Лондона приехали музыканты знаменитого оркестра эпохи Просвещения, как раз специализирующиеся на исполнении музыки обозначенного времени в аутентичной манере. К ним присоединились санкт-петербургские музыканты (в соотношении 27:42), в основном струнники. По словам Юровского, англичане столь увлечены возможностью исполнить Мусоргского, что подошли к задаче с энтузиазмом: в частности, валторнист специально нашел русский инструмент, кажется, 1864 года, то есть тот, который мог бы в теории участвовать в премьере «Бориса» (а может, и на практике участвовал). Чувствуется, что в оркестре, начиная с дирижера, одни перфекционисты: звучание было и идеально ровным, и идеально чистым, и это сродни подвигу, ибо каждый, кто хоть раз сталкивался со старинными инструментами, скажет, сколь сложно добиться качества в исполнении.
Как воспринимается такой «Борис Годунов» в XXI веке? Как диковина, как раритет, который надо бережно сохранять и доставать тогда, когда хочется чем-то удивить гурмана (меломана). Не слишком соблюден баланс между духовыми и струнными, где первые заметно превалируют и заглушают (!) всю струнную группу. Сухость, отсутствие тембровой палитры, палитры динамических оттенков… Кажется, все же на традиционных инструментах Мусоргский звучит гораздо убедительнее. Впрочем, в своей вступительной статье Юровский говорит об авторской концепции антиоперы, где, по мнению маэстро, важны тембровые качества именно старинного оркестра.
Проект был заявлен как музыкально-литературное представление «Царь Борис». В качестве эпиграфа к каждой из четырех частей был предпослан текст из «Истории государства Российского» Карамзина, который читала актриса Елена Калинина. Режиссер Владимир Фиалковский сделал аккуратную черную версию спектакля: хор на трибунах, герои в черных костюмах, несколько аксессуаров.
Ключевой персоной состава солистов стал, конечно, Сергей Лейферкус. Бориса, как выясняется, Мусоргский писал для более высокой тесситуры голоса, и это позволяет баритонам исполнить мечту – спеть Бориса (говорят, и репертуар Дмитрия Хворостовского скоро пополнится заветной партией). Лейферкус (певец и, самое главное, актер) создал очень выпуклый образ, не заигрался «в Шаляпина», не пережал в острых моментах сумасшествия: его Борис болен судьбой своего народа, судьбой своих детей, своей совестью. И жить просто уже не в силах.
Санкт-Петербург–Москва
