Марина Гайкович
Великолепная пятерка. Фото Стаса Левшина предоставлено Михайловским театром
В Михайловском театре идут премьерные показы оперы Верди «Трубадур» в постановке Дмитрия Чернякова. В среде музыкальных критиков (и уже за ее пределами) это событие значится под кодом «последней постановки мастера на родине». Потому интерес к спектаклю огромный. Посмотреть работу Чернякова приехали его коллеги: в зале были, скажем, Василий Бархатов, и Андрий Жолдак, и в большом количестве поклонники режиссера из столицы.
Быть может, пафос вокруг «похорон» деятельности Дмитрия Чернякова в России и надуманный, но на сегодняшний день это, вероятно, факт: не анонсирована ни одна новая работы режиссера в наших театрах. В Большом, правда, пощадили «Евгения Онегина» (его хотели отправить на каникулы и вернуть спустя пару сезонов с новым составом исполнителей), а вот с «Русланом и Людмилой» попрощались. В Мариинке крайне редко, но все же играют отдельные спектакли. Был еще «Макбет» в Новосибирске – но благополучно сплыл, кажется, после того как декорации уехали в Париж (по контракту копродукции). Это, как ни печально, все.
Строго говоря, и «Трубадур» – спектакль не новый, он был поставлен два года назад в Брюсселе и вот сейчас перенесен в Санкт-Петербург, даже сохранив двух ключевых исполнителей. Это роскошный Скотт Хендрикс (граф ди Луна), самый харизматичный и артистичный персонаж трагедии, по сути, ее двигатель; и Джованни Фурланетто, исполнивший роль старичка Феррандо, второстепенного персонажа у Верди, но первостепенного у Чернякова. Собственно, героев здесь всего пятеро: кроме названных это Азучена (Ильдико Комлоши), Манрико (Арнольд Рутковски) и Леонора (солистка Михайловского театра Татьяна Рягузова). Хор размещается в оркестровой яме, за других персонажей поет кто-то из пятерки героев. Оркестр во главе с главным дирижером Михайловского Михаилом Татарниковым ничем, кроме ровной, безошибочной игры, не выделился; солисты в первом действии скорее распевались, зато во втором выдали впечатляющие соло и ансамбли.
Кажется, никогда не устанешь восхищаться тем, как все эти старые оперные истории, в которые никто никогда не верил, режиссер приближает к нам, зрителям. Месть, убийство, ревность, любовь, жертва – то, что всегда воспринимается как сказочка с плохим концом (и очень красивой музыкой), вдруг становится реальностью, довольно жуткой. Конечно, забавно наблюдать за тем, как один из самых запутанных оперных сюжетов (по легенде, тому, кто сможет пересказать, не сбившись, положена бутылка шампанского, до сих пор не разыгранная) режиссер усложняет и запутывает еще боле. Дмитрий Черняков предлагает нам представить, что было бы с героями оперы, не случись в XV веке кровавой развязки.
Азучена, до сих пор не отомстившая за смерть матери, собирает участников истории в полупустой квартире и запирает ее. Она предлагает игру: реконструировать события прошлого, составляет сценарий, раздает листки «чтецам». И наблюдает свысока за их реакцией. Ди Луна откровенно насмехается над этой затеей, но чтобы поскорее все закончить, принимает участие. Манрико, поигрывая брелоком, сохраняет стойкое равнодушие. Леонора не находит себе места (очевидно, что ни с одним из поклонников ее отношения не состоялись, и ворошить прошлое не в ее правилах). Феррандо, пособник Азучены, ассистирует. Разумеется, по ходу дела начинают выползать скелеты из шкафов (прежде всего из ларца Азучены), былые чувства берут верх, срываются маски (здесь – парики), стирается грань между жизнью и игрой. И вот Манрико уединяется с Леонорой, а обезумевший ди Луна берет ситуацию в свои руки: размахивая пистолетом, он заставляет доиграть спектакль до конца. Его и доигрывают – до смерти.
Санкт-Петербург–Москва
