Марина Гайкович
Художник Юрий Хариков превратил всех героев в космических пришельцев.
Фото с сайта театра «Новая опера»
В театре «Новая опера» прошла премьера спектакля «DIDO. Дилогия»: опера Генри Перселла «Дидона и Эней» здесь идет с Прологом Майкла Наймана, написанным специально для этого проекта. Два представления его прошли в рамках фестиваля современной музыки «Сад оперы», так что хорошие новости о спектакле быстро разлетелись по столице, вызвав интерес в профессиональных кругах. Так, на третьем показе обозреватель «НГ» заметила режиссеров Дмитрия Чернякова и Бориса Юхананова, а также композитора Павла Карманова.
История этого проекта началась еще в конце прошлого века, когда в «Новой опере» исполнили «Дидону и Энея» Перселла в полуконцертной версии, участвовали в ее реализации и главные герои нынешнего спектакля: режиссер Наталия Анастасьева и дирижер Дмитрий Волосников. В прошлом году опера звучала здесь снова, уже в сценической версии, как опера-балет: на гастроли приехали студенты Пермского музыкального и хореографического училищ, дирижировал все тот же Волосников (он же, пермяк, и придумал этот проект для своей альма-матер).
Тогда же проект получил международный резонанс: в нем принял участие Майк Найман, композитор-минималист, больше всего известный как автор музыки к фильмам Питера Гринуэя. По замыслу Наталии Анастасьевой опере Перселла должен был предшествовать Пролог, реконструирующий события первого – и единственного при жизни композитора – исполнения его самой знаменитой оперы. Автором Пролога и стал Найман, мировая премьера сочинения прошла в прошлом году в Перми - тогда Пролог прозвучал в концертном исполнении, в «Новой опере» же впервые осуществили сценическую постановку диптиха DIDO.
Перселл написал «Дидону и Энея» для воспитанниц пансиона благородных девиц в Челси. По некоторым сведениям, Энея в спектакле исполнил знаменитый в то время певец Генри Боуман (Илья Кузьмин). С его приезда в школу и начинается новая история «DIDO». Он привез партитуру и должен был провести кастинг. Единственный мужчина, к тому же привлекательный (старик директор и растяпа садовник не в счет), становится яблоком раздора не только между воспитанницами, но и воспитательницами. Дороти Берк (Виктория Яровая), счастливица, утвержденная на роль Дидоны, мигом становится изгоем, и даже лучшая подружка, еще вчера скрепившая дружбу каким-то особенным обрядом, сегодня – первый враг. Она указывает учительнице на слишком тесные отношения Дороти и Боумана, когда те разучивают партию под луной. Боуман, рассерженный недоверием со стороны руководства, покидает школу, в самый ответственный момент он покидает свою подопечную, совсем как Эней Дидону. Обрушивается занавес – и в этот момент заканчивается Пролог и начинается опера Перселла с уже знакомыми героями, невольно примерившими роли античных героев: Дороти стала Дидоной, подружка – ее сестрой, Боуман – Энеем, учительницы – ведьмами, школьницы – жителями Карфагена и троянскими воинами. Второе падение пурпурного полотна обозначит уже развязку – момент, когда Эней все же решит покинуть возлюбленную.
Наталия Анастасьева при всем мелодраматизме первой части и искреннем трагизме второй не забывает о том, что перед нами – дети, она не упускает ироничного и шутливого взгляда. Напомаженный распорядитель выпускает героев на сцену, запускает занавес, машет ложечкой, словно волшебной палочкой (контратенор Олег Безинских). Скрипя зубами, он по велению ведьм (это, конечно, учительницы) исполнит Духа, повелевающего Энею продолжить путь и строить новую Трою. Разбитый радикулитом директор пансиона Джозайас Прист (Анджей Белецкий) периодически пытается танцевать, а в самый драматический момент, когда сердце Дидоны (или его воспитанницы?) оказывается разбитым, собирается с мыслями и исполняет мощную арию – духа Холода из другой оперы Перселла «Король Артур». Боуман, словно Мэри Поппинс, спускается на зонтике с дождливой тучи и вытаскивает партитуру из огромного красного саквояжа. Оруженосец Энея расхаживает в римском шлеме, наползающем ему на самые глаза, и т.д. и т.д.
Художник Юрий Хариков жонглирует приметами времени: обломки огромных букв, словно фрагменты античных строений, на заднем плане – школьная доска с девичьими рисунками, алый парус в финале – символ корабля, на котором уплывет Эней, и одновременно врата в другой мир, куда уходит Дидона.
Для музыкантов «Новой оперы» в новинку были и игривые экзерсисы Наймана, построенные на повторениях одного тематического ядра, и материал XVII века, требующий специальных навыков. И если в Прологе не хватило драйва, отчего прикладного характера музыка Наймана потеряла «вкус» (хотя как раз казалось, что этот материал театру более близок), то в опере Перселла как раз были и чувство стиля, и особое звукоизвлечение, и необходимая чувствительность, и отстраненность. Так что теперь можно смело браться за барочные оперы.
