Геометрия «Тетрактиса». Фото Юхана Перссона/ROH
Это поистине королевский подарок перекрестного Года культуры Россия–Великобритания. После первых гастролей британцев в СССР в 1961 году вторых наши балетоманы ждали 26 лет, а следующих – еще 16.
Созданная Нинетт де Валуа в 1931 году труппа несколько раз меняла названия и площадки, пока окончательно не обосновалась в Ковент-Гарден и не получила в 1956-м имя Королевского балета, войдя в пятерку ведущих балетных компаний мира. В начале нулевых президентом Королевского балета стал принц Чарлз.
Нынешние гастроли включали две программы. Вечер одноактных балетов – своего рода «дорожная карта», прочертившая маршрут от священного чудовища английской хореографии Фредерика Аштона («Рапсодия») к тем, кто в наши дни определяет лицо не только английского, но во многом и мирового балета («Тетрактис» Уэйна МакГрегора и «DGV» Кристофера Уилдона). «Манон» Кеннета МакМиллана – визитная карточка хореографа и труппы – причислена к лику классических в балетном театре XX века.
Одна из последних работ Аштона, «Рапсодия» (1980) – винтаж, который и сегодня впечатляет покруче любого 3D, услаждая взор, слух и оставляя абсолютно реальное ощущение свежести напоенной ароматом сирени майской ночи. Прежде всего, конечно, благодаря музыке Сергея Рахманинова. Но и тому, как хореографу удалось претворить ее в движении, а художнику по свету Нилу Остину – в атмосфере. Балет создавался для Михаила Барышникова, так что постановщику, сочиняя головокружительные пассажи, не пришлось обуздывать фантазию. Соединить паганиниевскую виртуозность с моцартианской легкостью, добившись безупречной элегантности при полном отсутствии чопорности, с блеском удалось премьеру труппы Стивену МакРею. Его партнерше Лауре Морере, быть может, не хватило индивидуальности, но сила этого абстрактного балета – в настроении и стилевом единстве, а в этом аккомпанирующему центральной паре ансамблю мало найдется равных.
Между тем говорить о единстве стиля в нынешнем Королевском балете непросто. Хранителями его, безусловно, остаются кордебалет и вторые сюжеты. Это особенно разительно в «Манон»: в массовых сценах, в культуре и выделке танцев куртизанок и гостей салона Мадам. Солисты же скорее существуют по закону джунглей – каждый сам за себя, в лучшем случае компенсируя технические и стилистические огрехи оживленной мимической игрой (как исполнитель партии Леско бразилец Тьяго Соарес), в худшем – усугубляя полным отсутствием темперамента и проработки характера (как у Де Грие – Федерико Бонелли).
В другом случае смешение школ дало, казалось бы, неожиданный положительный эффект. Как правило, отечественные «классики» с определенным образом культивированным телом и отформатированным сознанием, взявшись за современную хореографию, волей-неволей подверстывают ее под «лебединые» навыки. Может получиться классно и очень даже красиво, но совсем не то, что имел в виду автор. На новый уровень поднялась в этом отношении Наталья Осипова. С прошлого года прима-балерина Королевского балета, она в качестве гастролерши вышла на сцену Большого театра в одноактовке МакГрегора. Поставив танцовщиков на пуанты, кажется, лишь для того, чтобы решительнее отмежеваться от связанных с ними стереотипов, МакГрегор сочинил на музыку Баха свой «Тетрактис – искусство фуги» (2014) как головоломный геометрический ребус. И именно Осиповой во всеоружии классической подготовки и упорного многолетнего самосовершенствования, не оправдывая сухую геометрию, а, напротив, доведя ее до абсолюта на грани физических возможностей, удается уловить и передать ту самую гармонию противоположностей, что, с одной стороны, составляет тайну произведения Баха, а с другой – роднит классику и актуальность.
«DGV: танец на большой скорости» – сочинение не столь таинственное. Музыка была заказана минималисту Майклу Найману в начале 90-х в честь запуска высокоскоростной железнодорожной линии во Франции. Свой опус Кристофер Уилдон поставил в 2006-м, восприняв минимализм как однообразие и предоставив артистам Королевского балета самим расцветить его кто чем сумеет. Задачу артисты выполнили с честью.