Омовения мертвой водой

Безумная жажда власти их уничтожила. Фото предоставлено пресс-службой театра-фестиваля «Балтийский дом»

За  четыре века «шотландская  пьеса» Шекспира превратилась в миф, влекущий за собой  многочисленные смерти и несчастья. Однако режиссеры к ней обращаются постоянно: по статистике, именно «Макбет» – самая играемая пьеса Шекспира. Руководитель гамбургского Thalia Theater Люк Персеваль известен тягой к классике и ее неординарному прочтению: в разные времена он ставил «Вишневый сад» и «Платонова», «Гамлета», «Братьев Карамазовых». «Макбета» же он поставил не где-нибудь, а в России, в театре-фестивале «Балтийский дом».

Постановка лишена шума и ярости. Это  тихий, исполненный  глубоких философских раздумий спектакль. Если позволительна такая метафора, то спектакль – отражение интеллектуального и духовного зазеркалья режиссера, которое восприняли вся постановочная группа и актеры. Волевая рука режиссера позволила запечатлеть  эфемерность полета мысли и фантазии, остановив этот полет на лету ради собравшихся в зрительном зале. 

Этот полет отражает сценография Аннет Курц. Оставив большое пространство для актеров, она поместила на втором плане конструкцию, состоящую из зигзагообразных ломаных линий, словно своеобразную  кардиограмму. Художник по свету Марк ванн Денессе создал таинственную атмосферу, в которой встреча с ведьмами воспринимается как реальность, а приглушенный свет в момент исповедальных признаний Макбета или безумия леди Макбет усиливает кошмар происходящего. 

В этом кажущемся ирреальным мире странно двигаются персонажи, жертвы и палачи (хореограф Тэд Стоффер).  Музыкальные иллюстрации Лотара Мюллера иногда  предшествуют событиям, насыщенным предательствами и убийствами, порождая страшные предчувствия,  или их сопровождает, или  звучит после кровавых деяний, напоминая «по ком звонит колокол».

Ужас, который вызывает спектакль, порождается тем, что преступления созревают, вынашиваются и совершаются не чудовищами или титанами, но  самыми обычными людьми.  Вероятно, для этого Персеваль вводит фрагмент из «Счастливых дней» Беккета, пьесы, где героиня постепенно погружается в яму, которая станет ее могилой. Ее оптимистический монолог, обессмысленный ситуацией, звучит горько. Несколько десятилетий назад Питер Брук, ставя  «Короля Лира»,  так же обращался к Беккету, к пьесе «В ожидании Годо», но не прибегал к прямой цитате.  Персеваль цитирует Беккета впрямую, высвечивая историю  стремящегося к власти через убийство Макбета, в конце концов осознавшего, что  его жизнь  «история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но не имеющая смысла». 

В спектакле прослеживается, как деформируется сознание Макбета (Леонид Алимов). Режиссер акцентирует внимание на внутренней борьбе Макбета, прибегая к испытанной, но верной метафоре. Макбет постоянно остужает свою горячую голову в воде. Вода – первоэлемент жизни, и в ней Макбет стремится обрести второе дыхание, успокоив  больную совесть. Но вода не дает ему успокоения, которого он  жаждет. Аллегория  подчеркивает смысл спектакля, и, к чести актера, он, повторяя раз за разом эту мизансцену, психологически ее оправдывает, веря в животворную силу воды и не понимая, что именно эта вода – мертвая.  

Необычна трактовка леди Макбет (Мария Шульга), создавшей с Леонидом Алимовым великолепный дуэт. Нервная, нетерпеливая, жаждущая короны,  ради которой на кон она ставит не только свою жизнь, но и жизнь супруга. Актриса строит пластически свой образ очень выразительно. Интересна ее манера двигаться: походка то твердая, царственная, то неверная, спотыкающаяся. Актриса, даже в эротических сценах не выходящая за рамки эстетически красивого,  создает выразительный женский портрет, который хочется сравнить с живописью. Не знаю,  знаком ли Люк Персеваль с лекциями о Шекспире Уистена Одена, но во время спектакля  мне вспоминалась  характеристика  леди Макбет, данная поэтом: «Она  совершает самоубийство, так как более одинока, чем Макбет, а ее одиночество более полное потому, что она связана с жертвой  только через Макбета». Персеваль не акцентирует  внимание на  самых памятных моментах:  леди Макбет не может избавиться от крови.  Омовения сопутствуют только Макбету, убийце, который не хотел признавать себя таковым.  

Если вспомнить лишь некоторые исторические события – Косово, Чечня, Украина – то спектакль оборачивается метафорой современной истории. Персеваль вскрывает механизмы преступления, на пути свершения которых люди кардинально меняются. Режиссер, не лишая Макбета едва ли не главной черты  ренессансного человека – индивидуализма,  наделяет его политическими амбициями, которые постепенно становятся патологическими.  

Все персонажи трагедии, кроме главных,  предстают силуэтами. Молчаливый, статичный король Дункан (Анатолий Дубанов), печальный, рыцарственный Банко (Дмитрий Гирев), гордая леди Макдуф (Елена Карпова),  рассудительный Макдуф (Александр Муравицкий). Они  статисты на сцене, где главные роли захватили  Макбет и его жена, своими действиями поправ законы Божии и человеческие. При этом спектакль Персеваля вряд можно назвать  политическим. Он поставил спектакль об эпохе, в которой живут  обычные люди, зачастую вполне заурядные, но, снедаемые честолюбием, они несут неисчислимые катастрофы. Конечно, и Макбет, и леди Макбет трагические персонажи в общечеловеческом смысле, чувство вины у них в какой-то момент становится доминирующим, и избавить от него может только смерть. Но что остается после них?

 В интервью телеканалу «100 ТВ» Персеваль, исповедующий буддизм, сказал: «Меня удивляет, что столь старомодная форма искусства, как театр, еще существует, и люди приходят сюда, чтобы задать вопросы, на которые нет ответа… Духовный смысл театра – в признании этого незнания, непонимания. В принятии бессмысленности, но не в европейском, а в восточном смысле.  Бессмысленность для буддистов схожа со взглядом на облака. Облака – явление преходящее. Такой взгляд дает позитивную  силу». С точки зрения европейца, этот спектакль Персеваля  об экзистенциальной ответственности  за происходящее в истории.

Санкт-Петербург