Марина Гайкович
Ну где же Король?
Фото Дмитрия Кочеткова с официальной страницы театра в социальной сети Facebook
Мировые премьеры в российском музыкальном театре случаются не так часто – тем томительнее было ожидание постановки оперы «Школа жен» в театре «Новая опера». Идея спектакля принадлежит Юрию Любимову, а музыку написал композитор Владимир Мартынов, декларирующий, что оперу нынче написать невозможно.
Кажется, в данном случае это утверждение Мартынова оправдалось. С той точки зрения, что конечный результат вышел совсем непохожий на оперу. И вообще жанр предприятия определить довольно трудно. Но – за неимением альтернативы – далее будем использовать привычный термин. Подобно тому, как Владимир Мартынов, написавший целую книгу о том, что время композиторов кончилось, не возражает, когда его самого называют композитором.
Предполагалось, что спектакль будет ставить Юрий Любимов, но дело ограничилось тем, что он придумал концепцию спектакля и написал либретто: объективные обстоятельства (возраст и самочувствие) не позволили мэтру осуществить постановку.
Связующая нить спектакля – ожидание короля, к приезду которого труппа Мольера готовит новый спектакль. Актеры не проявляют ровным счетом никакого рвения, режиссер рвет и мечет. Кое-как проходят основные сцены, разучивают приветственную оду. А король так и не приезжает.
Режиссером спектакля стал Игорь Ушаков: он уже работал с Любимовым (в Большом театре во время постановки «Князя Игоря»), к тому же опера-буффа – «его» жанр (судя хотя бы по россиниевскому «Графу Ори» в Екатеринбурге), так что в результате можно было не сомневаться. Так и оказалось. Ушаков в соавторстве с художником Борисом Мессерером и художником по костюмам Рустамом Хамдамовым «вытянул» из либретто все, что мог. Инсценировка в меру смешна, в меру иронична. Декорации предельно лаконичны: это несколько лестниц, словно лучи соединяющиеся в центре сцены. Это и репетиционный зал, и причал, с которого удобно высматривать приближение королевской кареты, и станки для хора. Венчает конструкцию, конечно же, портрет Короля-солнца. Режиссер, кстати, выводит Людовика на сцену: напыщенный монарх появляется в одной из инструментальных интермедий.
Владимир Мартынов, предложивший поиграть в оперу, манипулирует композиторскими приемами от Монтеверди до Стравинского (то есть автора первой и, по Мартынову, последней оперы) и делает это крайне остроумно. Пассажи в гайдновском духе вдруг пересекаются с бубнящим фаготом из XX века – и моментально возвращаются на круги своя. И так далее – бельканто рифмуется с поздним романтизмом, а речитативы из XVII века – с неоклассикой. Красивый лирический дуэт (на «Спор древних греческих философов об изящном» Козьмы Пруткова) у Ушакова превращен в смешную дуэль двух пузатых… контратеноров. Пространная сцена ссоры и примирения Князя и Княгини (снова Прутков, «Блонды») скорее всего апеллирует к романтическим оперным сценам из разряда «сейчас прольется чья-то кровь»: у Ушакова муж и жена готовы сражаться на ноже и вилке, но вовремя подоспевший мудрый Барон предотвращает «трагедию».
Господин Журден из «Мещанина во дворянстве» лишь выучил буквы (тут Мартынов оркестровал упражнения из «Самоучителя» певицы Полины Виардо), немедленно составляет декрет о введении единомыслия в России (и вновь Козьма Прутков). В целом получается набор неких сцен, логически и драматургически не связанных. Ни одна из заявленных смысловых линий (театральное закулисье, художник и власть, власть и народ) развития не находит. Любимов сводит счеты с актерами («Да и люди ли они вообще?» – восклицает в сердцах герой) или с властью – порицая устами Мольера (точнее, Булгакова из «Кабалы святош») тиранию и тут же с нею смиряясь. И, кстати, как читатель уже понял, к мольеровской «Школе жен» спектакль не имеет ровным счетом никакого отношения. Очевидно, от первоначального замысла Любимова осталось только название.
При всей неровности замысла в целом спектакль состоялся. И все, что зависело от театра, было сделано на исключительном уровне: как говорится, от технического персонала (у уборщиц есть своя роль) до примадонн. Дирижер Дмитрий Юровский и оркестр «Новой оперы» лихо жонглируют стилями, моментально переключаясь с чистых линий классицизма на сложную фактуру вагнерианского толка и обратно. Зал, разумеется, покорили два контратенора Владимир Магомадов и Олег Безинских, но и весь состав был весьма хорош, в особенности Дмитрий Орлов, исполнивший в этом спектакле главную роль. Не Короля, конечно. Мольера!
