Новое на новой сцене

Все возможности Новой сцены – для поиска нового языка. Фото РИА Новости

Технические возможности Новой сцены Александринского театра поразили при открытии год назад. Но сразу же тогда возник вопрос: а есть ли у нас режиссеры, способные освоить предложенные пространства, включить в свою партитуру все, что так щедро предлагается этой сценой, – от видео до написания пьесы в режиме on-line. Предполагалось, что Андрей Могучий будет управлять всей этой машинерией ХХI века, но режиссер предпочел БДТ, и тогда на вахту заступил Марат Гацалов, который, в частности, в Петербурге решил продолжить то, что он начинал делать в Москве: проводить «мастерские».

Сама форма «мастерских», когда участниками лаборатории – драматургами, режиссерами, актерами – показываются эскизы, которые затем обсуждаются коллегами, экспертами, не нова. Однако Гацалов умеет не только ставить спектакли, ему необходимо создавать в том месте, где он работает, среду. Так было в ЦДР, в Русском театре в Таллине, и сейчас на новом витке он это делает в стенах Новой сцены Александринки (куратор программы Полина Васильева).

Мастерская, лаборатория, как ни назови, в данном случае необходима современному режиссеру как минимум по нескольким причинам: чтобы освоить предлагаемое пространство, протоптать дорогу для творческих людей, чтобы все кипело и гудело, а также и для того, чтобы в режиме эксперимента вести поиск современного театрального языка, новых авторов, способных осуществить новые вызовы, режиссеров, которые азартно включатся в освоение новых возможностей. 

Последняя «мастерская», состоявшаяся в конце апреля, – тому подтверждение.

За два дня было показано четыре эскиза, и все без исключения режиссеры стремились оригинально встроить пьесы молодых драматургов в  пространство Новой сцены. Екатерина Максимова совместно с автором Татьяной Рахмановой, которая написала пьесу по повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича» и назвала ее «Гроб на колесиках», выбрали для своего эскиза фойе, уподобив его современной квартире, перенеся время действия в сегодняшний день. Режиссер Анфиса Иванова поставила пьесу Аси Волошиной «Антигона: Редукция» на большой сцене, срифмовав, как это и написано у автора, век нынешний и век минувший. Это соединение времен выразилось прежде всего в визуальном, изобразительном строе спектакля, когда с помощью костюмов, светового решения герои были и нашими современниками, и действующими лицами античного мифа.  Режиссер Ричард Бондарев, взяв пьесу Натальи Боренко «Парентэктомия» и сам сыграв маленькую девочку, потерявшуюся в супермаркете, также развернул действие на сцене большого зала. Однако и здесь волевая рука режиссера с самого начала в буквальном смысле пробивает стену то ли подвала, то ли подземной стоянки. До зрителя долетают куски гипсокартона,  герои рвутся наружу и разрушают четвертую стену. А режиссер Александр Никоноров вернул всех обратно в фойе, где развернул перформанс под названием «Отсутствие главного» (по пьесе Анастасии Колесниковой). В разных точках пространства в течение часа зритель наблюдал за тем, как один актер лежит в ванной, другой бежит по беговой дорожке, третий сидит у компьютера и ест фастфуд, четвертая сидит у зеркала и в течение часа красится, пятая лежит на кровати, а потом приходят двое и очищают пространство пылесосами. Режиссер задействовал даже лифт как арт-объект. 

Темы, вокруг которых сосредотачивались молодые авторы, отличал жесткий взгляд на мир. Повесть Толстого, и без того беспощадная, приобретала еще более мрачный взгляд на день сегодняшний, в котором нет места факту осознания смерти. Вызов Антигоны – это вызов юного существа, которое не рефлексирует, но для нее одинаково важно похоронить брата и  защитить наивным способом демократию. Досталось от слабого пола сильному. Маленькая девочка, заблудившаяся в супермаркете, которую играет актер, – гротеск на инфантильных современных мужчин, и, наконец, перформанс – иллюстрация бессмысленности бытия людей, которых сдует.

В этой «мастерской» была еще одна внутренняя задача – сдружить режиссера и автора, чтобы они в процессе работы над эскизом спектакля чувствовали локоть друг друга и взаимодействовали. Все драматурги, принявшие участие в этой лаборатории, – ученики Натальи Скороход, которая присутствовала на всех показах и защищала своих подопечных в дискуссиях.

Сами же дискуссии, на которые были призваны критики из Москвы и Санкт-Петербурга, отличал разговор по существу, без скидок на молодость и неопытность. Собственно, такие встречи очень важны для всех, поскольку рождается ощущение, что каждый из нас существует в реальном процессе реального театра.

Санкт-Петербург–Москва