Марина Гайкович
Реквием как протест против насилия и ограничения свободы.
Фото Александра Курова с официального сайта фестиваля Мстислава Ростроповича
Лондонский филармонический оркестр под управлением Владимира Юровского исполнил на фестивале Мстислава Ростроповича Военный реквием Бенджамина Бриттена. Солировали знаменитые Иен Бостридж, Александрина Пендачанска и Маттиас Гёрне. Публика приветствовала исполнителей стоячей овацией – впрочем, трудно ожидать другой реакции на сочинение, которое столь откровенно говорит о несвободе, смерти, надежде и прощении, буквально хватая слушателя за живое. Музыканты, со слов Владимира Юровского, посвятили выступление «памяти всех людей, которые несправедливо и безвременно отдают свои жизни».
Юровский в вступительном слове, как всегда очень эмоциональном, сравнивал путь Бриттена к Реквиему с жизненным путем композитора. Убежденный пафицист, он воспользовался английским законодательством и отказался от участия в военных действиях, а благосклонность королевской фамилии помогла избежать тюрьмы – композитор на некоторое время уехал в США. Когда Бриттен получил заказ на сочинение к открытию разрушенного немецкой авиацией собора в Ковентри, он наконец уже не как гражданин – но как художник – смог выразить свои убеждения. Драматургически Бриттен строит свой, по сути, (Анти)Военный реквием на противопоставлении двух литературных пластов: канонического текста заупокойной службы и стихотворений английского поэта Уилфрида Оуэна, которого в Англии называли поэтом двух войн. Оуэн погиб на Первой мировой войне, за неделю до ее окончания, – ему едва исполнилось 25. Самые известные его сочинения были написаны за месяцы военных действий, в них смерть, неотвратимая, неумолимая и – ранняя, отнимающая лучшие годы, смотрит в глаза солдату. Горькие, страшные, жуткие строки, в которых мощный, нечеловеческой силы протест против насилия, против войны, против необходимости убивать и – быть убитым. Неудивительно, что известность к Оуэну пришла во время Второй мировой войны – сборник его стихов в 40-е переиздавался восемь раз.
Владимир Юровский подчеркнул и еще одну, скрытую, тему Реквиема – несогласие с любыми ограничениями свободы человека. Бриттен, как известно, посвятил сочинение своим погибшим на войне друзьям, но один из них умер позже, в 50-х, – он покончил жизнь самоубийством из-за гонений на гомосексуалистов. Композитор вслед за поэтом, который тоже вынужден был скрывать свою сексуальную ориентацию, выступает в Реквиеме против любых притеснений.
Ведомый идеей примирения, Бриттен пишет сольные партии для сопрано, тенора и баритона и желает, чтобы певица была русская, а певцы – англичанин и немец. Известно, что премьеру должна была петь Галина Вишневская (для нее и писал Бриттен эту партию), но ей в последний момент отказали в праве на поездку – ирония судьбы, судьба сочинения о несвободе начинается ровно с демонстрации этого самого факта.
Вслед за литературной драматургией – музыкальная. Большой оркестр и хор (Хоровая капелла имени Юрлова) исполняют заупокойную мессу. Камерный оркестр со своим дирижером (Невилл Крид) и два солиста (как всегда, бесподобный Иен Бостридж и проникновенный Маттиас Герне) – словно голос с передовой, окрик, возглас, всхлип предчувствующего – или познавшего – смерть. Владимир Юровский, пользуясь особенностями Зала имени Чайковского, разместил солистов не на сцене, а на портиках: слева – женский голос, на противоположной стороне – два мужских. Сопрано формально включено в первую группу, но эта партия скорее вселенский плач, объединяющий и первых, и вторых – и тех, кто в зале, и тех, кто за его пределами (страстная до слез работа болгарской певицы Александрины Пендачанска).
Владимир Юровский придумал акустический и драматургический эффект, разместив еще одного участника исполнения – хор мальчиков (Хоровая капелла имени Свешникова) и орган-позитив – за пределами зала. Похоронная поступь канонической литургии, начинавшейся с шепота, заканчивается чудовищным воплем: каждая группа хора по знаку дирижера садится – словно падает на поле боя. Словно те два солдата, что пытаются говорить не о вечной жизни – но о желании изведать все прелести и тяготы земной, – склоняют мощную глыбу ритуала на свою сторону. В финале же все сливаются в колыбельную, в которой – и печаль, и скорбь, и примирение, и – парящий голос ангелов с небес.
