Дарья Курдюкова
Чуть меньше года назад Алина Сапрыкина пришла из Artplayв Музейное объединение «Музей Москвы». О том, что за это время уже произошло и будет происходить дальше, и о том, как институция собирается отражать современную жизнь, она рассказала корреспонденту «НГ» Дарье Курдюковой.
- Алина, когда вы пришли в музей, заговорили о реконструкции, какая-то конкретика появилась?
- Проведено комплексное обследование территории Провиантских складов, и уже готов проект реставрации, поэтапно рассчитанной на два-три года - без закрытия музея. В 2014-м у нас по плану реставрация кордегардии (это 200 кв. м, хотим там потом открыть детский центр) и одного выставочного зала в корпусе со стороны РИА Новости (около 2000 кв. м) - то, на что сейчас выделены средства. В нашем случае памятник приходится спасать - он был перестроен, когда здесь были гаражи Генштаба, появились, например, дополнительные этажи и пандусы внутри трех корпусов, много чего пострадало. Памятнику архитектуры необходимо вернуть исторический вид. У нас ведь, например, в части, где кинотеатр, сохранился старейший в Москве потолок с деревянными балками. Одновременно мы будем заниматься проектом приспособления зданий под современный музей, чтобы в них можно было разместить новую постоянную экспозицию и все остальное. Его пока нет, мы ждем выделения городом средств, и если все сложится хорошо, объявим международный конкурс.
- Кого хотелось бы в нем видеть?
- Мы хотели бы работать с английскими компаниями, которые сотрудничали с Британским музеем, с Tate Modern, с Музеем Виктории и Альберта, и есть компании, которые работали не только в Европе, но и, скажем, в Музее Сингапура, в Музее Катара. Также хочется привлечь компании, которые мы знаем, и из Франции, и из Штатов. Ведем переговоры с парой московских музейных проектировщиков, с одной перспективной питерской компанией. При этом, мне кажется, необязательно иметь звезд вроде Нормана Фостера или Захи Хадид - важно дать поучаствовать и молодым, потому что архитектура памятника является определяющей в техзадании. Нам нужен бережный диалог с памятником.
- И вы не будете закрывать музей, чтобы не потерять зрителя?
- Музей переехал сюда из храма на Новой площади, для публики это всегда болезненно, и туда до сих пор приходят люди и спрашивают про музей. А Провиантские склады вообще были долгое время закрыты. Даже у людей, живущих рядом, остался какой-то комплекс по отношению к закрытости территории, поэтому нам важно заявить о себе. Прошлым летом мы открыли ворота и превратили двор в общественное пространство, и за лето только на наши уличные мероприятия прошло больше 100 тысяч человек. В этом году тоже планируем проводить летние мероприятия во дворе.
- Есть договоренности о финансировании с московским правительством?
- Все зависит от концепции, от эскизного проекта, который мы предложим.
- Попечительский совет будете создавать?
- Да, как только определимся с текущими моментами по реставрации и ближе к проведению конкурса по приспособлению комплекса.
- А как будет завершаться постоянная экспозиция? Как показать современность и сегодняшнюю улицу поместить в музей, чтобы она не задохнулась - с помощью, например, полюбившихся министру культуры Владимиру Мединскому мультимедиа?
- Не факт, что это должна быть погружающая в то или другое время машина времени. Можно собрать все по другому принципу - показать развитие города как градостроительный проект. Или рассказать о Москве через историю повседневности. Или через личные истории горожан. Или - и здесь как пример интересна недавняя церемония открытия Олимпиады в Сочи - отметив важнейшие культурные события столицы. Или выбрать события, которые выглядели как развилки времени…
- Точки бифуркации…
- Точно. Лично для меня это самое интересное - почему происходил выбор в ту ли другую сторону, как последовательность выборов приводит к определенному - в итоге сегодняшнему - состоянию.
- Вы возвращаетесь к истории через отдельных людей - в вас говорит философское образование, вы ведь экзистенциализмом занимались?
- Да, может быть, и это. Но что очень часто поражало в России иностранцев? Контрастмежду достоинствами ума и духа лучших граждан, высокими моральными качествами народа, позволяющими переносить бедствия и побеждать в решающих войнах, то есть «душой», как они это называли, и – бытовой, социально-политической жизнью.
- Какие у музея экспозиционные площади?
- Общая площадь 22 тыс. кв. м, и предварительно можно говорить о том, чтобы в центральном корпусе оба этажа отдать под постоянную экспозицию (получается примерно 3-4 тыс. кв. м), открыв в него вход с Садового кольца. Два боковых корпуса дают еще по 2 тыс. кв. м на первых этажах для выставок и проектов по истории, культурному наследию, урбанистике, экологии, современному искусству, субкультурам и т.д. Раньше наш музей был музеем истории, сейчас это музей комплексного типа, рассказывающий и об истории города, и о современной Москве. За 117 лет музей накопил фонды в 1 млн. единиц хранения - тут археология, изобразительное искусство, фото, фильмы, архивные документы, предметы быта и одежда, городские макеты…
- Ваш фонд весь изучен, каталогизирован или можно ждать каких-то открытий?
- С фондами все сложно, после переезда музей только приходит в себя, у нас идет сверка, научная инвентаризация, работа над созданием единого фотоархива. В музее 35 коллекций, они выделены по материалам, и 20 хранителей - с августа 2013-го мы отбираем самые интересные вещи – результатом будет каталог, частично выложенный на нашем новом сайте, когда он появится.
- А собрание пополняется?
- Да, за счет разовых приобретений и даров, такая традиция существовала в музее с самого начала, и сейчас у нас около 400 личных коллекций. Например, Бахрушиных, Ураносовых, Сырейщиковых. Это огромные московские династии купцов, дворян, разночинцев. В каждом личном фонде около 1000 предметов, объединяющих несколько поколений одного рода. На основе фондов легко можно проследить историю московского дворянства и купечества. Преимущественно дореволюционный фонд – это документы, дневники, фотографии. Есть небольшое количество личных предметов – одежда, трости, портсигары. Из последних поступлений - это мебель Сергея Лемешева, часть коллекции Людмилы Гурченко.
- Нередко новый руководитель частично меняет команду, вы работаете с существующей командой или привели с собой людей?
- Я готова работать со всеми и опираюсь на команду, которая была в музее, я просто подхватила это дело, чтобы придать ему новую форму, содержание ведь в музее уже есть. Вопрос о коренных переломах не стоял. Музей города - особое явление, хотя в мире массово они стали возникать только в 1960-70-е и даже позже. А нашему музею 117 лет, он менял названия (начиная с Музея городского коммунального хозяйства) и площадки (начиная с Крестовских водонапорных башен, Сухаревой башни и т.д.). Теперь, накопив фонды, опыт, разворачиваясь в грандиозном памятнике архитектуры, музей имеет шанс стать одним из лучших, для чего мы, конечно, заново должны привлечь людей и по-новому сориентировать свою деятельность, но главное - интересно представить Москву, история которой противоречива и разнообразна.
- Вы хотите показать противоречия?
- Мы будем стремиться подчеркнуть собственную идентичность.
- А какие у вас любимые городские музеи?
- Они все очень разные. Музей Лондона, Музей Берлина, Музей Нью-Йорка, устроенный как культурный центр, Музей Амстердама, в Париже Музей Carnavalet и Арсенал ( особенно интересно, если их соединить вместе), Музей Вены, который очень активно работает с современной культурой, с этническими вопросами, с гендерными и социальными темами. Но мы не должны повторять.
- Музей должен не отставать от времени. Вместе с тем, он подведомственен столичному правительству. Опыт «Манежа» показал, что современное искусство, например, показывать можно, но если это не противоречит планам правительства, из-за, чего, собственно, там были сбои с некоторыми выставками. Насколько широко вы можете показывать современное искусства, часто с социально-политических позиций выступающее критически?
- Мы институция, работающая в области культуры, а не политики. Нам хочется стать не местом для острых тем, а объединяющей площадкой, переводящей противоречия в плоскость дискурса, своего рода городским «форумом». Часто проблема в том, что люди у нас плохо слышат друг друга, даже сам факт иного мнения воспринимается негативно, а до спора и поиска лучшего решения дело вообще не доходит.
- Что из выставок вы покажете в этом году?
- Сейчас идет выставка «Наверху», где представлены Константин Звездочетов, Павел Пепперштейн, Айдан Салахова, Сергей Братков и другие - все работы расположены действительно наверху (на потолке и ближе к нему), а выставка эта об ощущениях в современном городе, где сложно быть идеалистами, поскольку город приземляет. Без современного искусства сегодня будет неполное представление об окружающем мире. И мы работаем на аудиторию всех возрастов - делаем, например, экскурсии для пожилых людей и получаем обратную реакцию: когда есть коммуникация и понимание, исчезает неприятие. В мае у нас в планах граффити-выставка, в которую мы пригласили молодых кураторов Зака Кахадо и Джабаха Кахадо.
- Не подумала бы, что они станут делать выставку про урбанизм - они вроде больше по части fashion-направления…
- После сотрудничества с Московским музеем современного искусства они стали исследовать городские темы. Не так давно Москва объявила себя пространством, открытым для граффити в новых общественных пространствах, арт-кластерах, бывших промзонах и т.д. – а потом это искусство приходит в музей, как везде в мире это происходит.
- Как ретроспектива Паши 183 на Гоголевском.
- И как запланированная на сентябрь выставка Бэнкси в Манеже. Кахадо пригласят и иностранных художников, а главное, это будет проект с включением старых фотографий города прошлого и нынешнего, с граффити. В этом будут участвовать наши научные сотрудники, а у нас многие работают по 20 лет и больше, и в этом проекте, надеюсь, реализуется важная преемственность опыта. Летом у нас пройдет IV Биеннале молодого искусства, ее куратором будет Дэвид Эллиот. Осенью мы откроем выставку Александра Виноградова и Владимира Дубосарского – конечно же, о Москве. А к концу года готовим проект о городской моде 2000-х «Мода. Нулевой отсчет» с привлечением дизайнеров типа Дениса Симачева, Гоши Рубчинского, Вики Газинской, с Мирославой Думой в качестве сокуратора. Через новые проекты мы хотим привлечь новую аудиторию, привить ей интерес к истории.
- А какие будут проекты по истории?
- Исторические выставки и современные - будут идти параллельно. Сейчас проходит немного ностальгическая выставка «Капсулы времени: женская версия» - публицист Евгения Пищикова, кстати, поучаствовала в ней и написала замечательные тексты к каждому времени из жизни москвичек, о которых мы и рассказываем. Летом откроем масштабную выставку о Первой мировой войне. И выставку к 700-летию Сергия Радонежского. А ближе к концу года хотим сделать проект о советском детстве – речь пойдет о реконструкции, воспроизведении знакомых ощущений.
- Почти год прошел с тех пор, как вы пришли в музей…
- Ну, девять месяцев пока.
- Да, символично. Если говорить о ваших личных итогах, разочарований не было, например, от того, что музейная жизнь менее динамичная по сравнению с той, что была в Artplay?
- Я человек из академической среды и всегда была очень внимательна к классике, к истории. Случилось так, что я занималась очень успешными и актуальными культурными площадками - и Artplay, и «Гаражом» - причем начиная с их запуска. Сейчас я стараюсь просто использовать этот опыт.
