Марина Гайкович
Вадим Холоденко и его горячие поклонники.
Фото Александра Гайдука предоставлено пресс-службой Фонда Ростроповича
Год назад не стало Вана Клиберна. Памяти пианиста и любимца публики посвятил концерт Фонд Мстислава Ростроповича: легендарный виолончелист и его жена Галина Павловна Вишневская дружили с американским коллегой. Их дочь и руководитель фонда Ольга Ростропович пригласила в Москву трех пианистов – победителей конкурса Вана Клиберна в Форт-Уорте: Владимира Виардо (он, к несчастью, заболел и не смог выступить), Станислава Юденича и Вадима Холоденко.
Хорошо помню, как через несколько недель после трагедии в Беслане, после очень долгого отсутствия в России, в Москву приехал Ван Клиберн – играть благотворительный концерт. Это был сумасшедший вечер: машину с артистом окружила толпа, жаждущие прорваться (билеты были сметены молниеносно) безрезультатно дежурили около Большого зала. Все понимали, что пианист уже давно не занимается, что навряд ли они услышат сногсшибательную интерпретацию – но это не останавливало никого. Как сказала моя соседка в первом амфитеатре, «мне вообще все равно, что и как он играет, я словно перенеслась в свою молодость». Явление «Клиберн» было действительно уникальным. Что разоружило нашу публику, что потревожило ее изощренный вкус (а уж в те годы публика была ох как избалована!)? Искренность, обаяние, улыбка? Что бы там ни было (наверняка людям постсоветской эпохи этого уже никогда не понять), Ван Клиберн в Советском Союзе стал не просто легендой – это было некое уникальное «явление», ломавшее идеологию железного занавеса и пр. А он, кстати, отвечал взаимностью. И, наверное, не только потому, что здесь он был обласкан – сентиментальный, он нашел здесь что-то вроде второй родины (как он сам говорил), но, к счастью (добавим от себя), очень далекой.
В фойе Большого зала консерватории – выставка фотографий, в том числе редких, неизвестных – из архивов Фонда Клиберна и семьи Ростропович. Большой зал был колыбелью его успеха, а сама консерватория – его идеалом. Недаром вместо звания почетного профессора Московской консерватории он попросил диплом выпускника (и ему дали!) и средства, вырученные от продажи своего первого рояля, переправил в фонд вуза. Кстати, в одном из классов до сих пор стоит инструмент, на котором Клиберн выиграл золотую медаль конкурса имени Чайковского.
В родном Техасе пианист основал свой конкурс – за много лет он снискал славу неприступного и свободного от коррумпированности судейства. Даже сейчас, когда русская фортепианная школа давно перестала превалировать на «рынке», его лауреатами становятся российские пианисты. Здесь нельзя не вспомнить уже ушедшего из жизни Алексея Султанова – он не оставил ни шанса конкурентам, одержав блестящую победу в Форт-Уорте (а на родине его перманентно «затирали»).
Победитель последнего конкурса Вадим Холоденко – украинец, но диплом Московской консерватории позволяет зачислить его в стан соотечественников (но только неформально, формально наша страна, так озабоченная легализацией мигрантов, пианисту предоставить гражданство не готова). После победы на конкурсе с Холоденко тут же заключило контракт одно из самых крупных продюсерских агентств, у него практически ежедневный гастрольный график – многие концерты были гарантированы ему как победителю конкурса. Подобная схема была введена и на последнем конкурсе имени Чайковского в Москве, внушительный трехгодичный список ангажементов будущих лауреатов был прописан уже в буклете. Техасскую схему судейства тоже апробировали в Москве, она, судя по высказываниям членов жюри, себя оправдала. Правда, на последнем заседании оргкомитета вдруг выяснилось, что компьютерная система ущербная, неправильная, непонятная и старое доброе «да–нет» нашему сердцу милее. Очевидно, новации Ричарда Родзинского, директора конкурса Вана Клиберна (его специально пригласили провести реорганизацию Конкурса имени Чайковского), пришлись не ко двору.
Вадим Холоденко исполнил первую часть Третьего концерта Чайковского. Выбор не самый удачный, поскольку сочинение это не самое показательное для пианиста – ни блестящей виртуозностью не блеснешь, ни особой артистичностью. Но отменная школа, хороший звук, мастерство владения формой – качество в этом рапсодийного склада материале особенно важное – слышны с первых нот. А отдельные фрагменты в ансамбле с Российским национальным оркестром, известным интерпретатором музыки Чайковского, звучали даже эффектно.
Станислав Юденич исполнил свое фирменное сочинение – Второй концерт Сен-Санса, по крайней мере в Москве он исполняет его уже не в первый раз. Этот полный нежной юношеской романтики опус пианист играет с ноткой ностальгии, сообщая музыке тонкую интонацию потери, воспоминания.
Наконец, во втором отделении – любимое сочинение Клиберна, Шестая симфония Чайковского. Слушать эту музыку в исполнении Михаила Плетнева и РНО можно бесконечно, начиная с первых, словно из бездны возникающих, звуков – и до последних, тонущих в беспросветной мгле. Отзвук оглушающей, страшной разработки первой части, где уже не различимы тембры (Плетнев оперирует гигантской оркестровой массой, способной своей мощью, кажется, взломать земную кору), память сохраняет до триумфальной коды скерцо. Но это – вопреки начавшимся аплодисментам в зале – обман, величественный свет марша (кажется, на этот раз Плетнев именно так трактовал эту часть-обманку) поглощает беспросветная тьма финала.
