Дарья Курдюкова
Знаменитое пальто Александра Петрелли. Фото автора
Вторая часть проекта, стартовавшего осенью, охватывает московское галерейное движение 1995–2000 годов. Выставочную эпопею фонд «Екатерина» делает с «Гаражом» и XL Projects, откуда пришла куратор «Реконструкции 2» Елена Селина. Вектор развития contemporary art конца 1990-х она считает временем, когда искусство, бывшее до той поры более закрытым, стало понятнее и ближе к публике.
Выходя с выставки, оставив позади три этажа искусства второй половины 1990-х, на улице видишь женщину, прильнувшую к окну, как ребенок к витрине с игрушками. За стеклом, внутри здания – запорошенный снегом гардероб, и из-под белого покрова кое-где проглядывают цветные рисунки. Это напоминание о променаде, который Вера Погодина устроила художникам в 1996-м по Патриаршим, чтобы те оставили на замерзшем пруду картинки, а потом любопытные зеваки смогли бы разглядеть подо льдом «Секреты» (так называлась акция) художников. Метафора культурного слоя, в котором предстоит покопаться пытливому археологу, не зря открывает второй акт «Реконструкции». Та и сама становится размышлением о времени совсем недавнем, но почти парадоксальным образом еще не очень отрефлексированном. Затем и реконструируют, собирая разошедшиеся по коллекциям работы (аутентичных произведений тут 80%) и пытаясь восстановить утраченные.
Галерейное движение проклюнулось в Москве не столько для рынка – с этим в России до сих пор неладно, – сколько ради эксперимента. С официальными институциями было совсем скудно – к возникшему в 1992-м Государственному центру современного искусства только в 1999-м присоединился Московский музей современного искусства, и галереи взялись сами тянуть лямку contemporary art. И если в первой половине позапрошлого десятилетия галерейное движение возникло не «в результате потребностей рынка… а вопреки его требованиям», то к середине 1990-х «и художники, и галереи стали учитывать зрителя. Проекты стали проще, что плохо, но и понятнее, и это хорошо», – говорит Елена Селина. Сама она предпочитает ситуацию пусть более герметичную, но помогающую искусству быть интереснее. Впрочем, вторую пятилетку куратор зовет временем баланса, а то в нынешние нулевые contemporary art стал слишком уж часто оглядываться на публику.
За понятную самой широкой аудитории игривость актуального творчества в «Екатерине» отвечает своеобразный эпиграф выставки – Виноградов и Дубосарский берут монументальный холст и с веселым нахальством выдают своему времени вариацию grand art. К восседающей в кресле обнаженной Пугачевой устремились путти в синих беретах, позади Кремль, бюст Киркорова и – занавес. А зрителю – в открытую дверь, за нею ждут другие герои этой пьесы о 1990-х: с опоясывающего стену фотофриза Владимира Фридкеса глядят художники-галеристы-кураторы-критики. Показывали, кстати, это – и вот еще метка эпохи – на I фотобиеннале, устроенной в 1996-м Ольгой Свибловой. Дальше, как и в первой части «Реконструкции», залы отданы галереям. Тем, что остались на плаву до сих пор вроде Галереи Гельмана (к слову, сегодня не прошло и двух лет после того, как в 2012-м Марат Гельман вместе с Еленой Селиной и Айдан Салаховой объявили о переходе их детищ в условиях российской нестабильности на некоммерческие рельсы, и вот на днях пришла новость, что переименованная в Культурный альянс Галерея Гельмана снова работает как коммерческая). Есть здесь и те, кто брал тайм-аут (как «Риджина»), и те, кто 1990-е не пережил: Александр Якут увековечил память сошедших с дистанции Первой галереи, L галереи и Галереи в Трехпрудном надгробными плитами. Статус самой живучей «институции», пожалуй, можно присвоить галерее «Пальто» – с 1995 года все ее содержимое транспортируется на полах одежды Александра Петрелли.
Нынешний смотр походит на энциклопедию в картинках – избранные проекты иллюстрируют направления работы и круг художников каждой галереи. Критические тексты тех лет заменяют экспликации – эпоха говорит своим голосом. Вот у Гельмана акционист Александр Бренер и гегемон всей выставки – «Оранжерейная пара» Олега Кулика и Людмилы Бредихиной, огромные совокупляющиеся бык с коровой, в стеклянном нутре которых растут цветы. А одной из линий Айдан-галереи была ставка на красивость неоклассицизма в версии, к примеру, Ольги Тобрелутс. XL показывает концептуалистов Игоря Макаревича и Ирину Нахову. А еще, например, проект Андрея Логвина: перед выборами Владимира Путина в 2000 году художник вступил с ним в дебаты, зациклив два видео. Путин говорит: «Конечно, я…», Логвин парирует: «Нет, я…»
Можно еще долго перечислять – там ведь есть и Олег Мавроматти, и покойный Влад Мамышев-Монро… При этом, оправдывая подборку произведений, Селина добавляет, что многое показать не смогли, но это осталось в каталоге, который ждут в феврале. Куратор расставляет акценты, не ставя оценок эпохе, билеты на поезд истории не раздает. Будь ее воля, в будущее взяла бы всех. Для того и вглядывается в культурный слой недавнего прошлого.
