Григорий Заславский
Юрий Соломин и Ирина Муравьева в спектакле «Филумена Мартурано». Фото ИТАР-ТАСС
Пока основное здание закрыто на ремонт, вся жизнь Малого театра проходит в филиале на Большой Ордынке. Поэтому именно здесь на минувшей неделе, в среду и в пятницу, сыграли премьеру «Филумены Мартурано». С понятными опасениями публика шла на спектакль, где главные роли отданы Ирине Муравьевой и Юрию Соломину.
Театр – общеизвестный факт – искусство условное, но и всякая условность имеет границы, потому небеспочвенны были опасения, когда объявили, что главные роли – Филумены и Доменико Сориано – в готовящейся премьере сыграют народная артистка России Ирина Муравьева и народный артист СССР и худрук Малого театра Юрий Соломин. Как ни крути, а у Эдуардо де Филиппо речь идет о людях, которые провели вместе четверть века, то есть зрелых, но не старых. Про Сориано в первой же ремарке драматург пишет, что «это – здоровый, крепкий человек лет пятидесяти», Филумена моложе его… А Доменико – он вроде астридлиндгреновского Карлсона, мужчина хоть куда, в полном расцвете сил. Все-таки, думаешь по дороге к театру, одно дело – гоголевская «Женитьба», а коли пренебречь всеми обстоятельствами времени и образа действия, так и выйдет «Беспокойная старость». Мало кто из ныне живущих был свидетелем премьеры легендарной премьеры Вахтанговского театра, но, сверившись с энциклопедиями, находишь, что Рубену Симонову на премьере было 57 лет, а Цецилии Мансуровой – 59… Говорить о возрасте актеров – может быть, еще менее прилично, чем обсуждать возраст женщины, но – все еще думаешь, поскольку дорога к филиалу Малого занимает какое-то время – что-то не верится в… силу искусства? Во что еще?
В пьесе Эдуардо де Филиппо герой, готовый бороться до конца за свое право оставаться бодрым холостяком, «спотыкается», когда Филумена вдруг предъявляет ему троих своих сыновей, из которых, то ли вправду, то ли врет она – один его сын. Пьеса известная, в Москве и сегодня идет спектакль по той же пьесе в «Ленкоме». Исполнители главных ролей, подчиняясь режиссеру Марку Захарову, также пренебрегли возрастными условностями. И спектакль, в общем, безболезненно поменяв исполнителя главной роли, с успехом идет уже 14-й сезон.
...Распахивается занавес, обнаруживая просторную квартиру, даже не квартиру – дворец, где часть комнат «угадывается» за просвечиваемыми, обитыми тканью стенками, а публике представлена опять же не большая комната, а зал (художник – Лейла Фтейта, а художник по свету – тоже из Италии, Клаудио де Паче), выходит Соломин, а с другой стороны появляется, как написано в пьесе, в длинной ночной рубашке Филумена – Ирина Муравьева, и всё, зал их принимает. Принимает еще до первых слов, встречая и его, и ее порцией аплодисментов. На премьере чувствовалось сильное волнение обоих, и это волнение, можно вообразить, затенило мысль режиссера. Ставить «Филумену» Малый пригласил Стефано де Луку, который до того уже поставил здесь же «Влюбленных» Гольдони – то есть его уже привычно использовали как специалиста по итальянскому театру и итальянской жизни. Что же, Сориано-Соломин бранится в первой сцене со всею страстью, знакомой нам по фильмам неореалистов. Вероятно, режиссер обратил внимание актеров на то, что смешное в этой пьесе – не главное, и потому в отношениях главных героев больше лирических, даже мелодраматических нот, чем стремления во что бы то ни стало выжать из публики очередную порцию смеха. Хотя и тут – куда ж от этого деться – известные зрителям биографии актеров, конечно, смещают сюжет от итальянского первоисточника в сторону более родную, близкую нам, где ругаются и мирятся, ругаются и мирятся – на грани жизни и смерти. Вроде истории, разыгранной Олегом Ефремовым и Ией Савиной в фильме «Продлись, продлись очарованье…» – там вроде уж и любовь уже есть, но тут герой умирает за рулем своего автомобиля.
Режиссеру удалось добиться от Муравьевой тихого, неагрессивного звучания, мягкости игры – против ставшей привычной уже ее живописной манеры, с размашистым репинским мазком. Соломин, наоборот, пытается обнаружить, вытащить из недр своей актерской кладовой суровость, наверное, нужную этому итальянскому герою, но лукавство и обаяние берут свое, и он, впрочем, как и его герой Сориано, уступает перед напором таких понятных «отцовских» сомнений.
Но главный вопрос остается без ответа, во всяком случае – так на премьере: про что? О чем эта история? Столько сил вложено, столько текста выучено – на два часа сорок пять минут! - чтобы сказать, что любви все возрасты покорны? Но – нет, не об этом спектакль. Что дети есть дети? Снова – мимо, поскольку в Малом этот рефрен затушеван, почти что прячется внутрь разговоров. Про то, что все, что нам нужно – это любовь?
Отсутствие очевидной мысли, признаться, мешает отдаться на волю волн, в данном случае – актерской игры, где, оказавшись рядом с рослым сыном, пытаясь найти черты сходства, Сориано-Соломин почти инстинктивно приподымается на цыпочки. В остальном же, как сказано у де Филиппо: дети есть дети. Ну а театр есть театр.
