Галина Коваленко На XXIII Международном театральном фестивале «Балтийский дом», проходившем под названием «Русские!», Вильнюсский Малый театр, основанный Римасом Туминасом, показал спектакль его ученика Кирилла Глушаева «Мать. Васса Железнова» Максима Горького. В названии пробел отсутствует, что позволяет предположить, что в нашем сознании это синонимы, поскольку это одна из самых репертуарных пьес, к тому же неоднократно экранизированная. Молодой режиссер избрал первый вариант пьесы, что таит известную опасность. В памяти живет легендарный спектакль Анатолия Васильева с его потрясающей театральностью, в свое время ошеломляющей.В трактовке пьесы Кирилл Глушаев избирает иной ход. Камерную семейную драму он выводит из низких комнат купеческого дома на мировые просторы. В грозовой атмосфере этого, казалось бы, типичного дома веют ветры предчувствия глобальных бед, обрушившихся на мир с началом Первой мировой войны (пьеса написана в 1910 году.) Это подчеркнуто сценографией Мариуса Яцовскиса – дом, в котором отсутствует даже намек на быт, на семейную жизнь, хотя на правом фланге сцене стоит огромный обеденный стол, за которым собирается многочисленная семья, напоминающая пауков в банке.
Тревожная музыка Фаустаса Латенеса усугубляет смятение, царившее в этом пространстве, призванном быть домом. В центре стоит мать семейства и фактически глава предприятия Васса в великолепном, строгом исполнении Егле Габренайте, но ее мощная фигура не заслоняют других участников драмы, членов этой большой семьи, враждебно настроенных друг к другу. Между ними идет борьба за власть и деньги, но эта борьба сопровождается стремлением утвердить свое жалкое, по большей части ничтожное «я». Среди мужчин выделяется калека Павел (Леонард Победоносцев), отстаивающий свое мужское право. Это отнюдь не «убогонький», место которого в монастыре. Обделенный судьбой и природой он особенно зол и жалок в своей бессильной злости на мир, на красавицу-жену. Пытаясь отстоять свое человеческое и мужское достоинство, он лишь выставляет напоказ свое душевное уродство. Он несчастен: мать его не любит и даже не жалеет. Он - живое напоминание ее унижений, которым она подвергалась со стороны мужа. В Вассе – Егле Габренейте нет ничего женского, материнского; все ушло в «дело», вытеснившее и заменившее ей семью.
Эта женщина-глыба, монолит, безусловно, одаренная личность, одновременно притягивающая к себе и отталкивающая нежеланием и неумением любить. Это чувство в ней выжжено. Ее отношения с детьми чисто деловые. Если вдруг в ней проскальзывает что-то человеческое, то на миг, как в сцене с дочерью Анной. Лицо Вассы можно сравнивать с постоянно хмурым небом, на котором неожиданно проглядывает ненадолго луч солнца.
Анна в трактовке Габриэле Туминатйте - яркая, красивая, плотоядная и умная, плоть от плоти матери, отчего они так хорошо понимают друг друга с полуслова. Казалось бы, ее приезд, а ее любят в этом семействе, должен принести мир, но она становится катализатором назревающей катастрофы.
В спектакле отдана дань эротике, характерной для Горького. Здесь ведущую роль играет Людмила, жена Павла, открыто состоящая в связи с Прохором Железновым. Режиссер сочинил для актрисы рискованные мизансцены, придающие пьянящую пряность, свойственную началу прошлого века. Актриса не переходит грани, демонстрируя победительную красоту своей плоти. Ряд сцен напоминает атмосферу «Мелкого беса» Федора Сологуба, написанного ранее пьесы Горького, но воссоздающего ту же эпоху, такой же провинциальный городок. Все в семье Железновых - тайна. Убийство своего ребенка горничной Липой, тайна супружеских отношений Людмилы и Павла, смерть мужа Вассы где-то в глубине огромного дома. Но все тайны известны, о них шепчутся, их знанием шантажируют. Болезненная обстановка в доме, видимость семьи, давно распавшейся, несчастье и одиночество всех и каждого не превращают спектакль в исторический, воссоздающий быт и время начала прошлого века.
Режиссер далек от бытового прочтения пьесы. Слишком уж разгулялся ветер в этом доме, в финале вырастающем до символа страны, государства. И как сказано в Евангелии от Марка «Если царство разделится само в себе, не может устоять то царство. И если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот».
Санкт-Петербург
