Дарья Курдюкова
Сергей Шеховцов – спиной к трону, но на пути к нему.
Фото предоставлено пресс-службой Фонда культуры «Екатерина»
Чтобы строгий зритель сразу не морщился, заслышав про поролоновые скульптуры, веру в искусство нужно подтвердить тем, что у Шеховцова вообще-то классическая выучка. За спиной живописный класс Суриковки под руководством Николая Андронова – того самого, которого среди прочих новаторов "обласкали" на выставке 30-летия МОСХа в 1962-м за «Плотогонов». Но Шеховцова тянуло работать с материалом, с формой именно в смысле преодоления аморфной материи, из которой возникает нечто. К тому же после института стало понятно, что практиковать в искусстве придется по другой линии, нежели учили. Тут подвернулся сквот на Бауманке и Валерий Кошляков как один из проводников в contemporary art. Ну и закрутилось.
Шеховцов – участник биеннале 2004-го в Сан-Паулу, названной уже Венецианской биеннале проекта «Русское бедное». Два года назад в Перми прошла его персоналка. В столичных галереях (в той же XL) и музеях он, конечно, тоже не раз показывался – как-никак из числа самых известных сегодня авторов, но крупная экспозиция первая.
Сегодняшняя жизнь по Шеховцову – не сетования и не патриотизм. Его занимают не сюжет и не материал сами по себе, а смысловой сдвиг, получающийся от их соединения, – дополнительный оттенок. Например, к высочайшему трону ведут, как на взлетной полосе, светящиеся стрелки, и все вместе становится метафорой карьерной лестницы, того самого про «Достиг я высшей власти» (и темный зал окрашен красным монаршим и кровавым светом), а головами орла тут притворились камеры видеонаблюдения. Но кресло фейковое, поролон изнашивается быстрее дерева, и могущество это после секундного оцепенения вызывает ухмылку. Правда, в соседнем зале снова на контрасте стая поролоновых собак – грызущихся, любящих друг друга, просто живущих и со следами ботинок на боках. Собачья жизнь как противоположный от птиц царского полета полюс. Весь «Короткий монтаж» строится по такой синусоиде смены картинок и состояний.
И все это забрано «в скобки» инсталляций-тезок под вывеской «Кинотеатр». Войдя в первый кинозал, где поролоновая публика вперила взор в пустой экран, настоящий зритель, остановка которого срежиссирована ровно перед этим экраном, словно раздваивается, становясь разом и субъектом, и объектом разглядывания. По сути, уподобляется поролоновым манекенам, взыскующим зрелищ из темноты комнаты. А соседнее пространство вдруг прорезает будто и впрямь сквозь стену пущенное бревно с пенопластовым беглецом, вечно спешащим из киновселенной в реальную и обратно. По ходу дела еще один кинопоказ, там семейная пара созерцает груду хлама. Ну и в финале вы снова оказываетесь один на один с важнейшим из искусств, на сей раз публика поглощена 3D – и тут, как всегда, важна инсталляция не сама по себе, но в соседстве с другими. А там часовые механизмы (время капает), с одной стороны, и «Огонь», гигантские зажигалки на карте мира с вполне очевидными коннотациями – с другой. Фильм, сочиненный Шеховцовым, – мир абсурда, привычный, как реальность. Камеры слежения, гонки и врывающийся сквозь стену в зал «Гонщик» (одна из самых известных работ Шеховцова, участница российского проекта на Венецианской биеннале 2009 года – второй вариант сейчас показывают в ММОМА). Там же превратившаяся в руинированную колонну банка газировки, компьютерные «стрелялки» и облюбовавший скамейку в метро бродяга.
«Да ладно, скажем, идя мимо, поролон недолговечен… Забудется этот фильм». Но скульптор технологию совершенствует, в одном интервью он сказал, что пропитанный спецсоставом поролон живет лет 25. Сейчас принято работать с бросовыми материалами, в них художники ищут адекватное эпохе. Так, Ирина Корина бралась то за пластик, то за пластилин (запомнившийся прежде всего по «Показательному процессу»), то стала включать в свои инсталляции палатки-тенты как метку современности. Группа Recycle (Андрей Блохин, Георгий Кузнецов) много работает с полиуретаном, делая из него и гигантский фейсбучный логотип, и срезы культурного слоя со спрессовавшимся хламом вроде мобильников.
Материал – важный «аргумент» в вопросе о бытовании монументального искусства. Сегодня в него закладывают ощущение дешевизны, будто пытаясь развенчать саму идею монументальности, и ощущение временности – часто, впрочем, обманчивое. И если говорить о разнице между нашим «памятник» и импортным «монумент», Шеховцов изготавливает именно монументы. Ведь если памятник о прошедшем времени, монумент – про актуальное. Пластически работы могут быть более или менее убедительны, но их плоть – то, что связано с нервом времени. Без нервов, со здоровой долей сарказма. Показанные не в XL на Винзаводе, а на Лубянке, объекты Шеховцова тоже заиграли новыми красками.
