Дарья Курдюкова
Вот такая «Синкретическая избушка».
Фото предоставлено пресс-службой Винзавода
Чего-то в этом роде стоило ожидать. Уже год на Винзаводе кипят разговоры о недееспособности арт-рынка, об отсутствии поддержки и оного, и галерей правительством. Съезжают одни галереи, заселяются другие. Вот ведь и на месте распрощавшейся с арт-кластером в статусе квартиранта Paperworks обосновалась Pechersky Gallery, и ее директор Марина Печерская вместе с художником Романом Сакиным задумали такую выставку. Каким бы мог быть (если бы мог) госзаказ в contemporary art? Озадачили творцов не хуже, чем царь стрельца: «Пусть Федот проявит прыть,/ Пусть сумеет вам добыть/ То-Чаво-На-Белом-Свете –/ Вообче-Не-Может-Быть!»
Взамен некоей предыстории можно вспомнить, что Винзавод обзавелся программой «Территория дизайна» и надеется соединить молодое поколение с потенциальными заказчиками, в том числе с региональными властями (но сколько ждать, пока это принесет реальную отдачу?) А соседний ARTPLAY придумал «ПроФОРМУ», состязание по созданию объектов городской среды, и опусы победителей ко Дню города установят, кроме самого Центра дизайна и архитектуры, в Сахаровском центре и в Гоголь-центре. Но дизайн – это все же упаковка городской среды, тут про другое. Наконец, можно вспомнить, как Винзавод внес лепту в выяснение отношений художников с властью, когда галерея Paperworks прошлой весной открыла выставку «За честные выборы», а на следующий день ее сотрудники отправились на митинг. Нынешний показ поосторожнее будет, и реакции, как на скандальной выставке Евгении Мальцевой о Pussy Riot, не вызовет.
Но и сейчас понятно ведь, что «там» в страшном сне не привидится возводить то, что показали «здесь». И хотя в пояснительной записке к выставке сокуратор Марина Печерская выразила надежду, что проект встанет на регулярные рельсы и сдвинет с мертвой точки диалог «между государством как заказчиком и современным художником», сами творцы рассуждают об этом весьма едко. Ну, в самом деле, выходить с белыми ленточками стало небезопасно, а тут группа МишМаш выдает «инсталляцию, основанную на реальных событиях»: здоровенные белые лоскуты, развеваясь, превращаются в лица, и «реют» эти маски-флаги соответственно названию работы – «Пока не скажут стоп». В этом смысле кураторское задание художники выполнили на троечку, зато отпустили в свободное плавание бразды сарказма и не изменили себе.
Выставку можно озаглавить «Образ родины» – но это бы вызвало бурю негодования. Площадь Винзавода украшает конный памятник – не Гаттамелата, не Жуков – посвящение авторитарности Ростан Тавасиев показал плюшевым крокодилом на коне. Коллега вспоминает – похожими игрушками усеяны платформы на остановках, когда поездом едешь, скажем, в Киев. Действительно, все видели, как люди, получающие зарплату то сервизами, то такими зверями, пытаются их сбыть, чтобы заработать за заработанное сколько-то денег. Другой вариант городского монумента – «Я помню, я горжусь» Ивана Горшкова – бетонная фигурка без определенного выражения лица, потрясающая кулачками, одетая в камзол и поставленная на железные ножки… И если сверху никогда не откликнутся на предложение Хаима Сокола хранить память о репрессированных или просто об ушедших, то ответом на «Госзаказ» Ирина Корина сделает напоминающую торговую палатку «Синкретическую избушку» с решеткой в виде глобуса, а Александр Бродский снова возьмется за необожженную глину, но слепит не поэтичную разрушенную фабрику или чей-то домашний очаг, а каземат – словно в усмешку над строчками своего однофамильца: «Наши окна завешаны будут тюлем,/ а не забраны черной решеткой тюрем…»
Только вот беда – единственная нить с внешним миром – «Телепорт» Максима Ксуты, на вернисаже державший связь с ЦУМом. Там, конечно, уютнее. А новый образец городской скульптуры (на сей раз на Манежной площади) – загодя встречающие сочинскую Олимпиаду звери-переростки – дружелюбнее. Вопроса, стоит или не стоит прогибаться под изменчивый мир, в отличие от того музыканта, у художников не возникает. Они скорее руководствуются другим и рождены, чтоб Кафку сделать былью.
