Марина Гайкович
Жюри голосует за нано-оперу... Фото с сайта театра «Геликон-опера»
«Нано-опера» – конкурс беспрецедентный, похожий проходит в австрийском Граце, но там зрелище непубличное, у нас же понаблюдать за работой режиссеров мог любой желающий. В этом была и суть состязания – за минимальное количество времени (20, 15 и 15 минут) поставить арию, дуэт и массовую сцену. В распоряжении конкурсантов был один из самых лучших «инструментов» в городе – труппа «Геликон-оперы», к чести артистов нужно сказать, что работали они по-настоящему, профессионально, не спорили, не вздыхали и не насмехались над молодой «порослью», уже не говоря о том, что выполняли любую задачу, порой опережая мысль постановщика. Так что, как справедливо заметил один из членов жюри, если сравнить труппу с шедеврами автопрома, то участники, возможно впервые в своей жизни, прокатились на роллс-ройсе.
По условиям конкурса претенденты присылали свои заявки и экспликации, это был первый тур. Прошедшие отбор отправлялись на творческую лабораторию, которая проходила в Красноярском оперном театре. Второй тур и финал проходили уже в Москве. Из десяти конкурсантов большая часть – со специальным образованием (РАТИ и Санкт-Петербургская консерватория), один артист мюзикла (Алексей Франдетти) и солист оперного театра из Ташкента (Георгий Дмитриев).
Пожалуй, единственное, что объединяет всех конкурсантов: каждый хочет найти Идею, каждый хочет говорить о том, что сегодня волнует общество. Замечательно – но вот найти эту самую идею не так просто, особенно такую, которая не будет противоречить идеям композитора. Замыслы бывают грандиозными: Павел Сорокин скромно сообщает, что в финале оперы «Диалоги кармелиток» представит «вселенскую историю». Сцена казни решена в жанре суда, машинистки невозмутимо шлепают печати и отправляют «дело» в корзину, на видеопроекции – история преступлений против человечества, обрывающаяся на Освенциме. Эффектно, но старо как мир. Заметим – фокус с печатью (а одновременно еще мужской хор должен был ударять кулаком) ни разу не прошел синхронно, режиссера это нимало не озаботило. Третья премия.
Филипп Разенков – кстати, в той же опере – обыгрывает выборы нового Папы. Герои «Петра Великого» Гретри в его интерпретации – артисты-неудачники, отрабатывающие бабки на корпоративе, а действие в «Сибири» Джордано превращается в телевизионное ток-шоу. В первом случае дело кончается эйфорией в духе рок-концерта, во втором – вообще ничем, даже неясно, чего ради затевалось зрелище, – ну, кроме сентенции о том, что народ оболванен и желает только хлеба и зрелищ. Не свежо. Да и никакого подкрепления в партитуре у этого замысла нет. Участник получает тем не менее приз Союза театральных деятелей и Большого театра Польши – ангажемент на постановку спектакля в этом театре.
Другие идеи – эпатажные. Алексей Франдетти делает Юсупова постаревшим лицедеем, который в молодости танцевал в кабаре (танец Саломеи), когда пришло время убить Распутина, вышло время режиссера, отведенное на работу. Еще одна работа Франдетти – сцена карнавала из оперы «Запрет на любовь»: название понято более чем буквально, и в своей постановке Алексей бросает вызов: Люцио поет гимн однополой любви и призывает горожан не стесняться своих чувств. Одна из зрительниц демонстративно выводит из зала ребенка. Финалист получил специальный приз Красноярского театра.
Второе место заняла Татьяна Миткалева, она же получила право на постановку спектакля на Малой сцене Детского музыкального театра имени Наталии Сац. Пожалуй, наиболее удачной была ее работа над дуэтом из «Пирама и Фисбы» Лэмпа, получилась очень музыкальная и атмосферная история расставания и потери возлюбленного.
Мнение зрителей и жюри совпало по части Первой премии – она досталась Георгию Дмитриеву, задевшему своими историями из опер Римского-Корсакова. Сальери – чиновник от культуры – всеми силами пытается спасти заигравшегося Моцарта, прогневавшего номенклатурную верхушку. Сцена бури из «Кащея Бессмертного» в интерпретации Дмитриева тоже не лишена вызова: Кащеевне в лицо плещут кислоту, а портрет Кащея Бессмертного на фоне триколора отчаянно напоминает президента. Но Дмитриев был, пожалуй, одним из немногих, кому удалась работа с хором (в смысле массы людей).
Наконец, Гран-при и право на постановку спектакля на новой сцене «Геликон-оперы» получил Дмитрий Белянушкин (в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко уже идет его спектакль – две оперы современных композиторов «У колодца» и «Слепые»). Надо сказать, обозревателя «НГ» он покорил уже на сольной сцене, когда ставил арию Кащеевны, сцена вышла у него фактурной благодаря мимансу, а Ксения Вязникова была неподражаема в роли существа (по идее режиссера она выросла в асексуальном обществе), в котором просыпается женщина. Менее удачной была работа Белянушкина в «Милосердии Тита»: не так проста оказалась мотивация моцартовских персонажей, не хватило мастерства, чтобы объяснить актерам, что именно они должны делать.
А вот ответы на два вопроса – что? и зачем? – краеугольные, по мнению членов жюри, в работе режиссера, дала самая младшая участница конкурса Капитолина Цветкова-Плотникова. Ее концепция «Лулу» Берга была нетривиальна, а воплощение ее – довольно внятным. Но этого для выхода в финал не хватило, зато хватило, чтобы получить стажировку в оперном театре Карлсруэ.
Наконец, приз медиа-жюри достался Юлии Файн. Критики, так давно не видевшие в наших театрах удачных опер-буфф, отдали голос конкурсантке, единственной взявшейся за комическую оперу («Рита» Доницетти) – и показавшей, кстати, филигранную и тонкую работу.
