Парень из горячего цеха

Лет двадцать назад Михаил Швыдкой назвал статью о нем «Литейщик». Речь шла о коллеге-театроведе, который пришел на должность завлита в Ленинградский драматический театр им. В.Ф. Комиссаржевской в самые застойные времена, то главным его делом поначалу было «литование» пьес. В чем он достиг вершин виртуозности. Умел провести через цензуру, именуемую Горлит, вещи, с точки зрения бдительных редакторов, явно требовавшие если не запрета, то решительных купюр.

Зовут этого мастера-литейщика Виктор Новиков. В театре, куда пришел после окончания ЛГИТМиКа сорок пять лет назад, он работает по сей день. Подобная верность одному театру случается в актерской среде (ныне все реже), среди завлитов такого почти не бывает. Правда, в новейшие времена искусство литования уже не требовалось. Тогда помощник главного режиссера Рубена Агамирзяна по литературной части сосредоточился на своем прямых обязанностях – поиске пьес. В чем тоже весьма преуспел. Благодаря ему репертуар пополнился произведениями Чингиза Айтматова, Василя Быкова, Иона Друце, Григория Горина, Михаила Шатрова, Михаила Булгакова, Игнатия Дворецкого… Сегодня этим списком никого не удивишь, но в советские времена, даже на их излете, каждая постановка сопровождалась разнообразными и не только творческими усилиями.

Театру с завлитом повезло. Во-первых, Виктор Новиков – один из самых начитанных людей Петербурга. Во-вторых, компания его друзей весьма широка (поэты и музыканты, художники и танцовщики), а по мере их рассеивания по свету дружба помогала как кругу чтения, так и обогащению культурного контекста, в котором пребывал вчерашний завлит, а ныне (с 1992 года!) – художественный руководитель Театра им. Комиссаржевской.

При Новикове театр, много лет бывший монорежиссерским, стал местом встреч с людьми разных воззрений и дарований. На постановку сюда приглашались Юлиан Панич, Михаил Козаков, Вениамин Смехов. Чрезвычайно плодотворными стали годы сотрудничества с Владиславом Пази, спектакли которого превратили «театр в Пассаже» в один из самых популярных в городе. С тех пор «погоней за зрителем» худрука не раз попрекали. Потом, правда, выяснилось, что это не грех, а доблесть: сегодня о полных залах мечтают все, а воплощают желания лишь счастливчики.

Но не только аншлаг был целью худрука. «Опыт, сын ошибок трудных» подсказывает ему, сколь важно сочетать традицию и новации. Не пренебрегая услугами сугубых традиционалистов (вроде А. Белинского), он ищет тех, кто способен привлечь в театр новое поколение зрителей. Нашел в Болгарии и уговорил стать главным приглашенным режиссером Александра Морфова. Оригинальная фигура, совершенно не похожая на питерских коллег, полюбилась и труппе, и зрителям, и даже критикам. Результат – «Золотые софиты» и «Золотые маски», появившиеся в коллекции театра. Помимо заграничных кадров к сотрудничеству привлекались В. Фильштинский, В. Крамер, И. Коняев, а также вчерашние студенты, вроде С. Александровского. В нынешнем сезоне самым многообещающим оказался режиссерский дебют А. Баргмана, уже завоевавшего здесь авторитет в качестве исполнителя главных ролей в «Дон Жуане», «Ваале», «Сиротливом Западе».

По сути, Новиков как был завлитом, так им и остался. Только круг забот расширился. Перестав быть «литейщиком», из горячего цеха он не ушел. И все время норовит обжечься – то о новую пьесу, за которую никто, кроме Театра Комиссаржевской, не берется, то о юного авангардиста, которого критики бранят на всех углах, то о режиссера с бульварной репутацией.

Завлит, ставший во главе театра, – примета нового времени. В Питере таких несколько, и, надо признать, это не худший вариант театральной модели. По мере того, как интендантский театр вытесняет институт худруков-режиссеров, бывшие завлиты как люди просвещенные и креативные этот процесс смягчают и облагораживают, не позволяя театру стать на одну доску с химчисткой и прачечной.