"Грозный" не взят

Подлинный темперамент – или только озабоченностть тем, чтобы быть ужасным?
Фото с официального сайта Большого театра

Решительно отмежевываясь от политических аллюзий и исторических параллелей, Юрий Григорович настаивает: именно музыка Сергея Прокофьева, и ничто другое, вдохновляла замысел балета «Иван Грозный» сорок лет назад и сегодня.

Впервые к сюжету об Иване Грозном хореограф обратился в середине 70-х. Саундтрек из музыки к кинофильму Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», фрагментов «Русской увертюры», кантаты «Александр Невский» и Третьей симфонии составил композитор Михаил Чулаки. Слушая Прокофьева, прекрасно понимаешь, что имеет в виду Григорович, утверждая: все в его балете управляемо «стихией звука и ритма, мощно заряженного и неудержимого эпического потока». Когда в 1975 году спектакль начинал свою жизнь, в распоряжении тогдашнего главного балетмейстера Большого театра оказалось не просто золотое поколение ведущей труппы страны, но цвет мирового балета второй половины XX века. Вслед за неподражаемым первым составом (Юрий Владимиров – Грозный, Борис Акимов – Курбский, Наталия Бессмертнова – Анастасия) в заглавной партии выступали Владимир Васильев, Александр Годунов, Михаил Лавровский, позже, в 80-х, Ирек Мухамедов. Им по плечу были и музыкальная стихия, и мощь эпического повествования. Знакомая (прежде всего по «Спартаку») постановочная манера Григоровича, казалось, обретала в том спектакле новое дыхание.

Сегодня конгениальными музыке Прокофьева остались лишь декорации Симона Вирсаладзе. В их подкопченном золоте – кровавое величие ивановской Руси. Если бы не их мощь и скупая красота, впечатление спектакль оставлял бы прямо-таки комическое. Такой эффект рождает разительное несоответствие замысла исполнению. В каком-то смысле хореограф оказывается здесь заложником ситуации. Новатор, который вывел нас некогда из тупика хореодрамы, Григорович унаследовал, среди прочих, одну из родовых черт русского балетного театра: его тотальная танцевальность не реализуема в полной мере без драматической, игровой, актерской составляющей. А этими качествами нынешние солисты Большого театра похвастать не могут. Исполнитель заглавной партии Павел Дмитриченко с первых тактов, видно, так озабочен тем, каким великим и ужасным должен стать ко второму акту, что даже в любовных сценах с Анастасией (Анной Никулиной) как будто костенеет в образе потенциального душегуба, взваливает любимую на закорки, когда должен бы возносить в порыве счастья. Откровенное злодейство дается артисту легче душевных и нравственных метаний. Однако свыкшемуся с реальной кровью сегодняшнему глазу балетные ужасы сорокалетней давности нипочем. Растерянным подростком выглядит в роли Курбского восходящая звезда Большого балета Артем Овчаренко.

Актерская нечувствительность, эмоциональная неразвитость наряду со свойственными не только театру, но и нашему времени вообще какой-то мелкотравчатостью, незначительностью, отсутствием крупных личностей обнажили вдруг и проблемы хореографические. Пластический язык Григоровича – хоть и изматывающий исполнителей, но небогатый. Патетические восклицания поддержек, стремительность обожаемых хореографом жете, ликование арабесков способны превратиться из словарного запаса в поэтическую речь лишь тогда, когда исполнены подлинного темперамента, понимания, чувства, да и просто физической силы. А если этого нет, то в самый неподходящий момент вспоминается давняя актерская хохма о биографии четвертого гриба. В балетах Григоровича эту самую, «по Станиславскому», биографию персонажа должен знать каждый и в кордебалете. Когда-то в «Спартаке» и в том же «Иване Грозном» добиться этого удавалось, так что впечатление эпического размаха, подлинности и объединяющей тебя со сценой вовлеченности захватывало всецело. В сегодняшнем спектакле танец – лишь предписанная очередность па. И даже шестеро звонарей, на которых завязана вся композиция (а балет Григоровича – по сути сюита эпизодов, картин), глас народа и в то же время «слуги просцениума», задающие интонацию и помогающие зрителю понять и оценить происходящее, даже они – нестройный хор отбывающих повинность.

Показав мировую премьеру в 1975 году, Юрий Григорович возвращался к постановке в Парижской опере (1976 и 2003), Кремлевском балете (2001), Краснодарском театре балета (2006) и вот теперь. Время ли безвозвратно ушло или нынешняя труппа не потянула, но только с шестой попытки «Грозный» не взят.