Оттаявшие звуки

Так дует ветер, и гром гремит...
Фото предоставлено организаторами выставки

До 16 сентября в Политехническом музее работает редкостная выставка, предмет экспонирования которой – шумы, аудиосреда. «РеКонструкция шума» представляет созданные заново звуковые аппараты русского актера и «шумовика» (сегодня назвали бы инженером-перкуссионистом) Владимира Попова (1889–1968). Перед каждым аппаратом (их тут около 100) – краткая характеристика и принцип работы. Все аппараты действуют, и «покрутить ручки» предлагается каждому. Сегодня, когда остро наметилась разница между развитием музейного дела в России и на Западе и водораздел между ними – интерактивность, выставка с настойчивым требованием «руками трогать» не может не стать событийной.

Владимир Попов был артистом Художественного театра, причем пришел он сюда еще юношей, влюбившись в мастерство актеров первых лет МХТ. Моментально сменил карьеру, как только появилась первая возможность – Первая студия МХТ (затем Попов перейдет во МХАТ-2, а в 1938-м во МХАТ), но очень скоро его удивительные музыкальные способности оказались востребованы – уже на постановке «Петербурга» по Андрею Белому (Аблеухова-старшего играл Михаил Чехов) стали нужны его аппараты.

Для озвучки спектаклей, радиопостановок и кинофильмов Владимир Попов изобрел в 1920–1950-е годы удивительные машины. Здесь имитация природных звуков, различных «форм» дождя и ветра, звуки военных сражений – от средневековых до современных, транспортные шумы – от нескольких вариантов цоканья копыт до передвижения роты, различные фабричные звуки. Причем Попов добивался не просто однообразного эффекта стука, скрипа, перетирания, а несинхронной, быть может, даже хаотичной, словно бы непреднамеренной музыки – при всей кажущейся «сделанности» этих звуков они отдают странностью, мистицизмом (уверен, заложенным мистическим театром Первой студии МХТ). От «крупных» звуковых эффектов (шум набегающей волны, далекий гул самолета) Попов двигается к детализации звука (урчание лягушки, металлический стрекот станков, скрежет перевода семафора). Самое изумительное на выставке – это партитуры Попова: прорисована система взаимодействия нескольких звуковых аппаратов с несколькими «шумовиками» по законам симфонизма; несколько аппаратов работает одновременно, создавая тотальное звукозаполнение. Аппараты Попова, как ни странно, обладают еще и своеобразной красотой: они искусно и эстетически сделаны. Ничего лишнего.

Выставка состоялась благодаря усилиям многих: музыканта-перкуссиониста Петра Айду и изготовителя механизмов Александра Назарова (постановочная часть «Школы драматического и искусства»), научного куратора выставки Константина Дудакова-Кашуро; архивные материалы предоставил музей МХТ. Прежде всего ее должен посетить всякий театральный человек – выставка многое объясняет в искусстве психологического реализма. Как он появился вместе с «сумеречниками» Серебряного века и «сверчками» раннего МХТ и как он угасал, когда сменилась художественная эпоха.

Ходишь по выставке и крутишь ручки, как ребенок. И думаешь о том, что это совершенство аудиосреды – атлантида, ушедшая под воду. Она достигла апогея вот хотя бы в этих руках инженера, изобретателя и имитатора шумов – и сгинула, так как современному театру почти не нужна. Оказалась на правах суфлерской будки или свечной люстры. С сегодняшней звукозаписывающей и воспроизводящей аппаратурой легче записать естественный звук, разложить его на семплы. Да и эстетической потребности в столько детализированном натуралистическом аудиомире уже нет. Театр от такой формы натурализма ушел и вряд ли туда, в музыку сверчков и лягушек, вернется – он сегодня находит другие средства выражения. Было бы здорово эту выставку сделать постоянной – как, скажем, во многих музейных европейских театрах (Байройт или Дроттнингхольм) выставляются свои колченогие шумовые аппараты, вызывающие стабильный интерес. Выставка именно что демонстрирует величие и совершенство аудиомира, изобретенного гением звуковой инженерии, человеком, умевшим на эффекте звукоподобия выстроить свой имитационный нотный стан звуков.

Выставка «РеКонструкция шума» – типичный пример, когда некая субкультура достигает совершенства... и в тот же момент сходит с дистанции, становясь музейным экспонатом. По сути, мы здесь лицезреем и слышим атрибуты утопии, ее оттаявшие звуки.