Театр после ГУЛАГа

В конце прошлой недели, до воскресенья, фонд "Мемориал" при поддержке Театра им. Йозефа Бойса и Театра.doc на новой площадке «Четвертый театр» представил архивно-театральную программу «Драма памяти».

На закрытие фестиваля собралось около полусотни представителей театральной общественности. «Театр после ГУЛАГа» – вот основная тема этого состоявшегося мероприятия. Вопрос, который шел сквозной линией через все представленные зрителям постановки, не назывался открыто, но невольно напрашивался: чем для России является память? В каком виде она должна быть представлена перед нами, и какими средствами ее выражение будет наиболее адекватным? Хочет русский человек сохранить ее или забыть?

«Драма памяти» делает однозначный выбор – помнить. Архивные материалы «Мемориала» нашли свое творческое воплощение благодаря немецкому режиссеру и актеру Георгу Жено, куратору театральной программы «Драма памяти» Александре Поливановой и молодым режиссерам, согласившимся принять участие в проекте. Зрителям было представлено три пьесы, каждая из которых показывала тяжелую жизнь людей при сталинской диктатуре.

Театральную постановку «Ожидание» подготовили Борис Беленкин и Юрий Муравицкий, выбрав для читки письма и прошения тех, кто годами, а иногда и десятилетиями ждали возвращения своих близких из лагерей и плена. Четыре актрисы в полной тишине читали послания О.М.Базилевич, П.К.Соболевского, В.А.Кашириной, Г.И.Разгон, Ольги Гильдебрандт-Арбениной и других людей, надеявшихся вернуть родных.

Всем желающим в зале не хватило места. Кто-то сидел на ступеньках, опустив голову, слушая откровения тех, кто писал вначале с надеждой, а после с полным отчаянием. Воспоминания Лидии Чуковской о попытках выяснить судьбу своего мужа – Матвея Петровича Бронштейна произвели, пожалуй, самое сильное впечатление. Многократные прошения, подписи влиятельных людей, мелькающая надежда при малейшей удачной встрече с тем, кто, кажется, может помочь и в результате слова: приговор «10 лет без права переписки» означает «расстрел».

Моноспектакль «Карательная психиатрия», напротив, оказался удивительно легким, несмотря на трагическую тему. Может, дело было в том, что по признанию Николая Бермана, пьеса была написана за три дня, а может в том, что за основу был взят текст Виктора Некипелова «Институт дураков». Читал сам Берман, молодой человек и даже внешне забавный персонаж, и то, как он это делал, заставляло зал улыбаться. Подобный, можно сказать, легкий, юмористический взгляд на судебную психиатрию, «работавшую на машину политических репрессий сам по себе необычен и больше напоминал смех сквозь слезы. Печально известный своими приговорами по отношению к диссидентскому движению, Институт судебной психиатрии имени Сербского, показан у Некипелова очень подробно и является одним из самых известных документальных свидетельств о карательном механизме той медицины. В пьесе можно было услышать не только о фиктивности врачебных заключений, но и увидеть портреты его сотрудников - Лунца, Ландау, Тальце, Табаковой,. Азаматова... Было совершенно не важно, болен человек или нет. Врач должен был выставить нужный диагноз. Так, Некипелов возмущенно спрашивал: «Разве непроверенная информация о возможной болезни матери может стать причиной моего заключения здесь?». И получал меланхоличный ответ «Почему бы и нет?».

Завершающей в программе «Драма памяти» стала миниатюрная постановка Kuchynм по мотивам пьесы Вацлава Гавела с использованием текстов из его эссе «Сила бессильных» и «Слово о слове». Кухня всегда была и будет любимым местом доморощенных философов для обсуждения смысла жизни, отношения бытия к сознанию и получения ответа на вопрос «Что делать?». Три героини этой пьесы, молодые девушки, нарезая салат, обсуждали, как надо управлять государством «чтобы стало лучше». От критики современного правительства и коммунистического режима, они пришли к тому, что нужно улучшить условия для среднего класса, усилить цензуру ради свободы слова, ввести тайную полицию и расстрелять «тех сволочей, которых никакими методами не исправишь».