Чистое золото

Золотые наручники не жмут?
Фото предоставлено организаторами выставки

В венском Бельведере – выставка под кратким названием Gold. Любители изящных ювелирных украшений и даже корон и всяческих регалий – могут отдыхать. Устроителей выставки (куратор – Томас Цаунширм) золото интересует не как «металл богов и царь металлов», а скорее как металл-узурпатор.

Позолоченные рамы претендуют занять место картины: у Вильяма Кордовы она – как слепое окно, запечатанное листами золота, будто разлившимися с рамы, и красные пятна на этих листах кажутся пятнами крови. У двух художников, объединившихся в «Колкоз» (Сэмюэль Бутрюш и Бенджамин Моро) рамки вставлены одна в другую, словно душат друг друга. К причудливым геометрическим изгибам рамки Кристиана Экарта картину удалось бы сделать только по заказу. А Норберт Флейшман на огромном черном фоне, заключенном в рамку, честно написал одно только слово «я» – и этого действительно достаточно. При помощи алюминия, полиуретана и настоящей золотой краски Корнелиус Колиг имитирует нечто, что можно назвать «саморождением золота»: и пусть эта пенистая масса тоже прикидывается рамкой, ясно, что она не просто самодостаточна – она поглощает все на своем пути, бесконечно сужая пространство, в котором потенциально могла бы появиться «картина». У ирониста Недко Солакова рамка – это экстаз иррационального: одна – как сад с золотыми деревьями наверху и золотыми корнями внизу, это рай «Инвестиций», другая – как лента Мебиуса, третья – как мистический треугольник, четвертая – обросшая помпезными символами плодородия йони, из которой рождается «Лидер». Внутри всех этих рамок – место для схематичного рисунка, графика и, конечно, писанной черными чернилами истории. «Перед вами удивительная, светящаяся изнутри пирамидка, состоящая из самой чистой в мире воды. «Неужели это возможно? – спросите вы. – Пирамидка без всякой структуры, которая бы ее держала, определяла бы четыре ее треугольные стороны и квадратную основу? Это невероятно!» – так начинается одна из этих притч. Объяснение: пирамидка «на честном слове» держится аурой двух – золотых, естественно, – фигур, цепляющихся за рамку: человечка с одной стороны и с другой – мифического чудовища (с хвостом дракона и уходящей по ту сторону рамы головой, а точнее – с ее отсутствием). И так во всем. Рамка – это то, что не просто обрамляет, – она, собственно, и определяет содержание. Или, наоборот, демонстративное отсутствие такового.

Двумя полюсами огромной выставки является «Золотой телец» Нота Витала, выставленный прямо-таки в первом зале, и появляющиеся в разных залах, так что этот второй полюс какой-то рассеянный, произведения типа «Внутренних замков» Макото Фуджимары, представляющих собой большую золотую поверхность с редкими пятнами кое-каких красок, «Meningebild 37/3» Ими Кнебеля – двух накладывающихся на друг друга, сливающихся друг с другом золотых квадратов, «Аримафеи» Стефена Антонакоса – листов золота в неоновом свете... Понятно, что это наш, постмодернистский ответ на «Черный квадрат». Но и натуралистический «Золотой телец» – это ведь, по сути, ответ на то же. Большое количество золота, которого хватило бы расплющить может, на десятки, а может, на сотни остроумных квадратов, «тупо» отлито в теленка натуральной величины.

Отказ от «золотого тельца» был, конечно, основополагающим для модернизма миф о предпочтении, которое надо отдавать абстрактному и умозрительному перед видимым и осязаемым. В истории золота, конечно, это намекало на возрождение того духовного смысла, которое было ему присуще, например, в христианском искусстве. В каталоге выставки эта функция «благородного металла» рассмотрена со скрупулезной серьезностью. В реальности же экспозиция поставлена под большой вопрос уже тем фактом, что средневековая коллекция как бы механически добавлена в самом конце ко всему этому современному ерничеству, будто по принципу «хуже не будет, у нас все равно все это и так в этом зале висит», и посмотреть на нее предлагается именно через эту призму.

Для современного художника, однако, «духовность» золота заранее проблематична; золото уже вобрало в себя слишком много, чтобы претендовать на чистоту. Поэтому между двумя упомянутыми полюсами мы встретим немало нимбов над головами то боксеров, то рок-звезд, а также – подозрительной правильности «Крест» Герхарда Рихтера или золотой терновый венок в исполнении Джона Армледера.

Вена