Анастасия Арефьева В Ярославле завершился IV Всероссийский молодежный фестиваль «Будущее театральной России». 12 городов, 18 вузов, 19 спектаклей. Не было, правда, дипломных работ режиссерского факультета ГИТИСа, никто в этот раз не приехал из Питера. В остальном же, афиша фестиваля дала вполне объективное представление о состоянии русской театральной школы.
Как ни горестно это осознавать и об этом писать, но состояние это удручающее. Дипломные спектакли в подавляющем большинстве состоят из кривляний ситкома, тюзовщины, капустнических номеров, а актерская техника – из «разукрашивания» каждого слова и даже слога, случайности, невыверенности пластики, интонаций. Характер персонажа подменяется типажом, сценическое существование - набором «антрепризных» приспособлений.
Студенческий театр, по своему определению, «бедный» и в прямом и переносном смысле и, соответственно, предполагающий все внимание обратить на актера, больше всего этого самого актера и стесняется. Прячет его за светом, музыкой, бешеным темпоритмом и режиссерскими ходами (пусть даже небезлюбопытными). Спектакли столичных вузов (и то далеко не все) составляют, увы, лишь еле ощутимый противовес спектаклям из регионов.
Складывается впечатление, что система Станиславского сейчас как комедия дель арте для XVII века, - когда труппы еще остались, а дух и сущность улетучилась, себя изжила.
Меньше всего в работах актеров – внимания к героям, к их внутреннему миру, стремления понять другого человека во всей его противоречивости и бездонности. Желание Достоевского «сузить человека», так как он слишком широк, выполнено с таким усердием, что человек превратился в одноклеточное существо. Почему-то неловко искать в злом доброго, в скупом щедрого, в смелом робкого. Кажется, молодые актеры просто очень боятся своих же собственных проявлений, фантазийности, свободы, боятся, что это будет уже «не театр», и в результате прячутся за невыносимыми штампами.
Но можно ли все объяснить усталостью и халатностью педагогов, бесталанностью студентов? Чем сегодня «питаться» театру (в особенности самой восприимчивой ее составляющей – актеру), где брать образцы и примеры, если в самой нашей российской действительности идеалам нет места, если в ней самой так сильно деформирована система ценностей, искажены понятия чести, достоинства, любви, семьи, взаимоуважения. Если в нашей фаст-фудной реальности так мало настоящего. Утрата ключей к человеческой натуре в самой жизни напрямую бьет по театральной школе. Окружающая нас реальность «перпендикулярна» сути актерской природы – доверчивой, открытой к человеку и миру. «Ты мне петельку, я тебе крючочек» - хрестоматийная фраза про непрерывную взаимосвязь с партнером на сцене. Но этого сейчас нет не только в театре. Прежде всего этого нет в нашей жизни.
Театральные вузы могли бы в наше время оставаться очагами интереса к человеку, островами, с которых можно совершить погружение в подлинность, но они сами, увы, оказываются зараженными нашей равнодушной, циничной реальностью.
Не потому ли чуть ли не самым интересным и радостным событием фестиваля стали мастер-классы режиссеров Вячеслава Кокорина и Бориса Павловича! Мастер-классы, которые разными способами пытаются достичь в сущности одного и того же: заставить актеров другими глазами взглянуть на все ту же реальность, стереть ее «случайные черты» и обнаружить в ней и в самих себе реальность театральную.
Вячеслав Кокорин занимался «Алхимией восприятия», давал множество упражнений на контакт с партнером через предмет, на взаимодействие с воображаемым пространством. Его мастер-класс был об умении получать из выдуманного пространства человеческие, интеллектуальные, эмоциональные впечатления, улавливать, впускать то, что дарит это пространство, а главное, о том, что если ты студент актерского факультета, это вовсе не значит, что тебе все время нужно что-то изображать, играть. Важнее как раз научиться быть предельно естественным и честным с самим с собой и окружающими.
Борис Павлович познакомил студентов с технологией VERBATIM, которая, с одной стороны, предполагает вполне классические задания на наблюдения, с другой, дает понять, что реальность всегда событийна, а наблюдение как таковое может стать явлением художественным. Вот таким неожиданным образом, через одно из самых радикальных течений современного театра система Станиславского все же находит способ помочь даже тем, кто в нее уже или еще не верит.
