Григорий Заславский
Молодой актрисе – героине Ирины Пеговой (слева) – есть за что выпить в финале пьесы Островского.
Фото РИА Новости
Через восемь месяцев, прошедших со дня его назначения художественным руководителем Театра имени Маяковского, Карбаускис выпустил первую премьеру. Для дебюта он выбрал пьесу Островского «Таланты и поклонники». Самым неожиданным в этом спектакле следует назвать выбор актрисы на главную роль – Негину сыграла Ирина Пегова, с 2006 года – актриса МХТ имени Чехова.
Ржавый полукруг (художник – Сергей Бархин) поднимается до самых колосников, спереди и сзади – тоже ржавые стены. А поскольку действие происходит в скромной квартире актрисы Негиной, остается согласиться с замечанием князя Дулебова: «Мизерно. Да... конечно, так невозможно». Кстати, ржавчина – вероятно, от сырости, о которой говорит все тот же князь. Сюжет – о театре – подчеркнут работой театрального круга, затевая тот или другой разговор, герои одной ногой как будто отталкиваясь от сцены, другою приводят круг в движение.
Ситуация «Талантов и поклонников» – известная. Молодая провинциальная актриса Негина «содержит себя очень аккуратно», то есть отказывается от участия в своей судьбе и Дулебова, и других местных «поклонников», зрителей первого ряда. Она во всем слушает своего учителя Мелузова, но в финале бросает его, приняв предложение и приглашение владельца заводов и имений Великатова. Изменяет ему, но не театру, поскольку, среди прочего, Великатов в одном из южных городов обещает ей театр, «который совершенно зависит» от него.
Эпиграфом к пьесе, как и к спектаклю Театра Маяковского, звучат слова Домны Пантелеевны, матери Негиной: Саша «содержит себя очень аккуратно, ну, и нет того расположения промежду публики: ни подарков каких особенных, ничего такого, как прочим, которые... Сидят, по уши в деньгах зарывшись, а нет, чтобы бедной девушке помочь. Я уж про купечество и не говорю – с тех что взять! Они и в театр-то не ходят; разве какой уж ошалеет совсем, так его словно ветром туда занесет... так от таких чего ожидать, окромя безобразия».
Немногое переменилось в жизни со времени написания пьесы. Зато герои Островского в спектакле Карбаускиса отличаются от уже привычных. В выборе актеров – решение спектакля, эту мысль приписывают Товстоногову, не так давно о том же применительно к кино сказал на одном из публичных мастер-классов Стивен Спилберг. На роль Негиной Карбаускис пригласил Ирину Пегову, которую часто называют музой режиссера, хотя, например, в спектаклях Российского молодежного театра он ведь сумел обойтись без нее. Тут без нее не смог.
Выбор очень неожиданный, Пегова фактурно сильно не совпадает с привычными представлениями о Негиной из пьесы Островского. Но Карбаускису, понятно, нужна была именно такая. Очень русская, особенно когда выбегает в купеческом платье, будто сошедшая с кустодиевских картин. Похожая больше на прачку, крестьянку, больше, чем на актрису. На актрису совсем не похожая. Платок на голове. Когда он сползает назад, Негина–Пегова возвращает его на голову, прекрасно понимая, что так платок «на место не встанет», надо повязывать заново. Значит, небрежность нужна по сюжету, сложившемуся в голове постановщика.
На другом полюсе спектакля не Великатов (его играет Михаил Филиппов), а учитель Мелузов (Даниил Спиваковский). В финале он не просто выходит на первый план, он, такой хрупкий на первый взгляд, уподоблен древнему атланту, способному остановить падение ржавой стены. Правда, когда Мелузов отступает, стена не падает, но, кто знает, может, именно он и остановил ее, казалось, неодолимое движение вниз?.. В модной черной шапочке – этакий хипстер, он в контексте последних событий, «наложившихся» на премьеру, смотрится как один из образованных и высоколобых ай-ти-специалистов, что вышли сперва на Болотную, а потом – на проспект Сахарова. С пачкой книжек в руках. Европеец, во всяком случае – не очень русский. А Негина как раз наоборот – очень русская. И в этом раскладе она изменяет, он – нет. Такая история.
Как всегда у Островского, важен текст, который с удовольствием произносят актеры (что ни фраза – шедевр: «К чему такая деликатность при нашей бедности?»). Карбаускису повезло – пусть здание Театра Маяковского сегодня находится не в лучшем состоянии (зрительские задницы протестуют против здешних неудобных кресел!), зато актеров хороших, даже выдающихся хватит не на одну такую премьеру. Сцены Домны Пантелеевны (Светлана Немоляева) и Нарокова, старого помощника режиссера (Ефим Байковский) – как уроки актерского мастерства, где актеры успевают и сами сыграть, насытив роль какими-то замечательными мелкими деталями и штучками, и подыграть товарищу. О Байковском хочется сказать особо: глядя на его Нарокова, когда-то антрепренера, но по причине любви к артистам не сумевшего наладить театральное дело, видишь, что тут режиссеру был нужен не просто хороший актер, но и человек соответствующих качеств, и трогательность, которую Байковский высекает своей игрой, – не искусственная, а настоящая.
Филиппов, Костолевский, Расми Джабраилов в роли трагика Громилова и Виталий Гребенников – губернский чиновник Бакин, – каждый по-своему тут хорош, и совершенно ясно, что от спектакля к спектаклю эта премьера будет набирать в первую очередь, думается, за счет «стариков», их мастерства и партнерства. Хотя, на вкус рецензента, Игорь Костолевский у «плохого режиссера» Арцибашева играл интереснее, чем у хорошего режиссера Карбаускиса, – в роли Дулебова он привычнее, так сказать, хорош, как всегда.
А идея – идея спектакля останется, какая есть. Может, так и надо? Не знаю.
