Марина Гайкович
Играть в Большом зале консерватории – мечта любого пианиста.
Фото с сайта www.mechetina.com
Солистка Московской филармонии Екатерина МЕЧЕТИНА стала одним из трех лауреатов премии президента России для молодых деятелей культуры. Корреспондент «НГ» Марина ГАЙКОВИЧ встретилась с пианисткой и узнала о том, как происходило награждение, о планах на ближайшее будущее, и о мечтах.
– Всегда интересно, как номинанты узнают о своей награде – насколько это бывает неожиданно, как проходит церемония. Как это в вашем случае произошло?
– Это было очень неожиданно, даже молниеносно. Как я потом поняла, кандидатуры на этот грант выдвигают члены президентского совета по культуре. Буквально дней за десять до вручения мне в неофициальном порядке сказал об этом Денис Мацуев, а спустя пару дней мне позвонили из администрации.
Церемония проходила в Кремле, в Екатерининском зале, все было очень торжественно, почти как вручение госпремии. У нас даже была репетиция, нам показали, как проходить по дорожке, в какой момент подходить к президенту и произносить речь. Конечно, это было волнительно, во всех смыслах – все-таки впервые мне вручают премию на таком высоком уровне. Я очень тщательно готовила свою речь, на совесть. Было очень радостно.
– С президентом удалось пообщаться?
– Да, немного. Он к нам подошел после церемонии, мы все были с бокалами шампанского, пообщались в неформальной обстановке, было очень приятно, человечно и душевно.
– Совсем скоро после вручения этой премии появилась новость о том, что вы стали членом совета по культуре и искусству при президенте РФ.
– Да. И это тоже было абсолютной неожиданностью, но я подозреваю, что одно с другим связано. Мне за некоторое время до этого позвонил Юрий Константинович Лаптев и спросил моего принципиального согласия. Я в тот момент не осознала, что это всерьез. А потом действительно вышел указ, и у меня практически коленки подкосились – два таких события подряд!
– Вы представляете, чем занимается совет и с какими планами и идеями вы туда пойдете?
– Немного. Знаю, что на вышеупомянутые молодежные премии и госпремии как раз выдвигают члены совета. Если на примете есть достойные люди – необязательно известные, но перспективные, меня попросили о них рассказать. На заседаниях обсуждаются насущные проблемы в сфере культуры. Туда можно приходить со своими идеями, мне это импонирует. Летом есть время собраться с мыслями.
– Какие интересные гастроли вам предстоят?
– Этот сезон пока что ориентирован на Россию. Начинается все с фестиваля Дениса Мацуева в Иркутске – «Звезды на Байкале». Я выступаю в двух ипостасях – буду играть и вести концерты.
– О, интересно.
– Это уже не первый опыт. Денис как-то позвонил и сказал: «Будешь вместо Бэлзы». Ну, надо так надо. А что касается Москвы, то ключевая точка первой половины сезона – сольный концерт в Зале имени Чайковского. Впервые филармония предложила мне такую возможность, так что предстоит большая подготовка.
– Что будете играть?
– В первом отделении – Шумана, во втором – транскрипции: «Петрушка» Стравинского и сюита из «Щелкунчика» в обработке Плетнева. Мы продумывали программу вместе с концертным директором, чтобы она была интересна с профессиональной точки зрения, но и привлекательна для широкой публики, все-таки зал надо наполнять.
– Вы играете современную музыку, можно сказать, что вы – записной пианист Родиона Щедрина.
– Это да! Я играла множество российских и мировых премьер его музыки.
– А что вы сейчас учите?
– Осенью я сыграю юношеское сочинение Алексея Рыбникова, его Первую сонату. Он ее написал еще в студенческие или аспирантские годы и, конечно, экспериментировал – соната написана в серийной технике. Он быстро от этой техники отошел, но сочинение осталось, и композитор захотел его возродить. Я сыграю эту его сонату на концерте в консерватории, а потом мы, может быть, запишем ее на диск.
– Подходы к разучиванию и исполнению современной музыки и традиционного репертуара различаются?
– Может быть, не кардинально, не на сто процентов, но все-таки разные. Работая с Щедриным, я поняла, что композитору хочется услышать идеально верный нотный текст. В случае с более старой музыкой мы лишены такой возможности. С одной стороны, это добавляет исполнителю свободы, но с другой – ответственности. Ведь позвонить автору уже не получится, поэтому просто необходимо много читать, изучать историю музыки, историю исполнительского искусства, в общем, все то, чему нас учат в консерватории. Что особенно приятно в случае с новой музыкой, это приоритет быть первым исполнителем, ведь традиции еще нет, и ты создаешь ее сам.
– Есть или, может быть, были в юношестве музыканты, на которых бы вы хотели ориентироваться?
– Конечно, особенно в молодые годы. Щедрин – один из них. Здесь можно и Майю Михайловну упомянуть, она хоть и не музыкант, но тоже была для меня своего рода кумиром. Чуть раньше я с большим удовольствием познакомилась со Спиваковым, он мне очень помог в студенческие годы, поверил в меня – и я в себя поверила. Много теплых воспоминаний связано с Ростроповичем, стажировка в Париже, например. Этими людьми я восхищалась. А сейчас они из кумиров превратились в старших коллег.
– Камерную музыку играете?
– Обожаю. Чаще всего это происходит на фестивалях, на «Крещендо», например. Когда я только начинала сотрудничать с Московской филармонией – сейчас начинается пятый год моего эксклюзивного контракта, – у нас возникло трио «эксклюзивных филармонических солистов», моими партнерами были скрипач Никита Борисоглебский и виолончелист Сергей Антонов. Они, к сожалению, сейчас не живут в Москве. Я люблю камерную музыку, она для меня что-то вроде музыкального отдыха. Большую долю свободы и удовольствия я чувствую именно в камерном музицировании.
– Это значит, что можно меньше заниматься?
– Даже и так. Хотя все должно быть воплощено идеально, не должно быть никакой халтуры, но все равно репетиции приносят удовольствие.
– У вас эксклюзивный контракт с Московской филармонией, это значит, что у вас много гастролей по России. Какая она, Россия, глазами пианиста?
– Да вот буквально из последнего. Не так далеко от Москвы, город Смоленск – рояль в очень плохом состоянии. А прилетаешь в Петропавловск-Камчатский, а там в музыкальном училище стоит новый «Стейнвей». Страна контрастов, ничего нового. А еще очень приятно, когда после концерта подходят слушатели, благодарят, говорят, что они впервые слушали фортепианную музыку и хотят еще.
– Так на самом деле бывает?
– И не раз, даже в Москве. Стоило мне один раз проанонсировать свой концерт на популярном интернет-ресурсе, не связанном с классической музыкой, и на самом деле впервые на концерт классической музыки пришло много людей, и им очень понравилось.
– Новый способ привлечения публики получается?
– Причем совершено немузыкальной публики. Люди на этом ресурсе сначала со мной пообщались, а потом увидели это приглашение и пришли.
– А вы на концерты ходите?
– На свои гораздо чаще, чем на чужие. Стараюсь не пропускать концерты своих друзей. На Конкурсе имени Чайковского болела за одного пианиста, но он не прошел в финал.
– За Филиппа Копачевского?
– Нет, за Павла Колесникова. Даже не только потому, что он учится у Сергея Доренского, моего педагога, но потому, что он мне интересен как пианист.
– О чем вы мечтаете?
– Выступить в тех залах, где я еще не играла. В Париже, Лондоне. Очень хочется повстречаться с дирижерами мирового класса.
– У вас не вызывает чувства досады или даже зависти феноменально бешеный успех Дениса Мацуева? Ведь, казалось бы, вы одного поколения, одинаково талантливы, учились у одних и тех же педагогов┘
– Нет, ничего подобного не чувствую, совсем. Все, что Денис имеет в плане карьеры, он получил заслуженно. Здесь «работает» целый комплекс качеств – он не только талантливый, но еще и очень обаятельный человек, контактный, коммуникабельный, он играет джаз, чего я не делаю и не собираюсь. Мы, с одной стороны, делаем общее дело, с другой – у каждого из нас свое амплуа. Да и вообще, хотя наша профессия не несет особенных гендерных различий, но мужчину-пианиста и женщину-пианистку даже странно сравнивать, первые всегда в приоритете, публика ведь воспринимает исполнителя не только как машину для извлечения звуков из инструмента, а как личность со своим сценическим имиджем. Я, кстати, много раз, не напрямую, конечно, но слышала, что «Мечетина – это Мацуев в юбке». Это не обидно, это нормально, даже приятно.
