Марина Гайкович Екатеринбургский театр оперы и балета выпускает четыре-пять премьер в сезон. По мнению его директора Андрея Шишкина, новинки в репертуаре – один из способов поддержки интереса зрителей. Впрочем, с посещаемостью здесь проблем нет. Премьеру оперы Сергея Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» сыграли с аншлагом.
Идея ставить именно эту оперу – на первый взгляд опасную для труппы, которая работает преимущественно с классикой, – принадлежит Павлу Клиничеву, в этом сезоне он стал главным дирижером театра. И надо сказать, риск маэстро оправдался: оркестр, хор и солисты достойно справились со своими задачами – не только на техническом, но и на художественном уровне. Динамика, стремительность, гротеск в оркестре, отчетливое произнесение текста у хора – и слаженное движение по сцене (у Трагиков, Лириков, Чертенят, Пустоголовых не только собственный текст, но и рисунок перемещений), наконец, хороший выбор солистов: в опере много персонажей, и каждого из них трудно назвать второстепенным. Случилось здесь и открытие: тенор Евгений Крюков (или студент, или недавний выпускник консерватории) попросился к Клиничеву на прослушивание и сразу получил партию Принца. Надо сказать, для прокофьевской партитуры его лирический пронзительный тембр подошел как нельзя лучше.
Правда, собственно лирики в этом спектакле не по-прокофьевски маловато. Даже Принцесса, единственная из выживших, кажется, пытается Принца использовать, да и тот не выглядит особенно сраженным красотой Нинетты, словно он и вправду был влюблен в апельсины, а их «плоды» уже не так интересны. Режиссера (и художника) Уве Шварца в этом случае искренняя и дающая надежду сила влюбленности (столь важная для Прокофьева) волновала в меньшей степени, в большей – смех, ирония и фарс, возможность для которых, конечно, партитура предоставляет с лихвой.
Спектакль начинается – с собственной отмены. Из-за болезни исполнителя объявляют концерт из оперных фрагментов. И вот по фрагменту из «Дон Жуана» начинается бунт «зрителей» – они возмущены. Настолько убедительно, что на прогоне кто-то из присутствующих принял происходящее за чистую монету и попытался их урезонить. «Зрители» требуют настоящего искусства – каждый в своем понимании, разумеется. Спектакль начинается – и перед зрителем разворачивается целый парад скетчей и пародий на нелепости и штампы театра. Фата-моргана летает на стуле, другие проваливаются под землю, Фарфарелло не дьявол, а супермен на пенсии, явно потерявший свою мускулистую форму; верблюд, появляющийся в Африке (а где же еще быть апельсинам?), – лишь способ маскировки, попонка с горбами прикрывает любопытных особ, которые пытаются подслушать заговор. Ну и кульминация: Кухарка – она вопреки обыкновению не недоразумение в грязном переднике, а просто секс-бомба с тонкой талией и длинными косами.
Бунтовщики – а вместе с ними и публика – довольны.
