Дарья Курдюкова
Воплощенное совершенство. На выставке Dior.
Фото Константина Ремчукова
Вместе с компанией Dior ГМИИ открывает огромную выставку «Dior: под знаком искусства», английский вариант названия которой – Inspiration Dior – заточен на вдохновении. Чтобы представить вдохновляющий синтез искусств от предметов haute couture до живописи, фото и исторической мебели, позаимствовали вещи из Лувра, Орсэ, Национального музея Версаля, Третьяковки, самого ГМИИ┘ Получилось эффектно. Билеты на этот дорогостоящий проект будут стоить – полный 400 и льготный 200 руб. В дополнение предлагается аудиогид под залог в 1000 руб.
Впервые музей решился на это еще в 2007-м – ему, подобно уважающей себя моднице, надобно что-нибудь от Chanel. Теперь настал черед инсталлировать сюда образность Dior. Крупный и не совсем, прямо скажем, профильный для Музея изобразительных искусств показ Dior встречают, конечно, с ажитацией. Однако когда пресс-конференция длится полтора часа, во время которых на выставку не пускают, а потом на просмотр отводят те же полтора часа, ажиотаж стопорится недоумением. Впрочем, ожидание того стоило – Пушкинский не узнать. Строго говоря, нынешний показ ведь не про историю модного дома, а про «сделайте нам красиво» – из чьих бы уст (модельера/клиента/музея) оно ни звучало. «Паролем» к выставке подходит любое из приличествующих разговорам о моде слов – изысканно, эффектно. Вопрос, какое место зарезервировано за искусством┘
За перевоплощением музейного интерьера в огромный бутик (в него трансформировалась лестница), в бальный зал, в мастерскую стоит дизайнер Натали Криньер, известная москвичам по выставке Грейс Келли в фонде «Екатерина» 2008-го. Бутик блистает витринами – и такая встреча нет-нет, да и напомнит Воланда, устроившего москвичкам в варьете дамский магазин («Герлэн, Шанель номер пять, Мицуко, Нарсис Нуар, вечерние платья, платья коктейль», – «сладко запела» Гелла). В зале «распускаются» диоровские сады, где цветастые наряды оттенены пейзажами Климта и Ван Гога. Тут же приносят оммаж любимому модельером Галантному веку. И тулуз-лотрековской belle еpoque. Мастерская завешана эскизами, фотографиями и высящимися до потолка полками с костюмами в работе, а в центре нее – метафора платья как рождающейся из пены Афродиты: ОНО просвечивает из полупрозрачной обтянутой белой органзой витрины.
Говоря про haute couture, рискуешь скатиться в пафос – лучше просто смотреть. Нет нужды в n-й раз ставить знак равенства между Dior и New Look, снова говорить о женственности осиной талии, крутых бедер и легкой походки, которые вбросил модельер в послевоенный мир. Обычному хлопку он умел придать вечерний шик, на его одежде распускались маки, а шумная юбка розового бального платья прикидывалась пенящейся волной. Все – пожалуйста, в мельчайших подробностях, с вышивками и извилистыми маршрутами невероятных драпировок. История дома моды, кстати, прослежена вплоть до последних лет – есть тут и творения Джона Гальяно, коего компания Dior только что со скандалом подвергла остракизму.
Всякое с помпой устроенное мероприятие вызывает улыбку. Так и тут, когда из Белого зала, наряженного приставными колоннами и инсталляцией с настоящим саркофагом среди десятков флаконов диоровского J’adore, зала, до умопомрачения отражающего и множащего в зеркалах как модные образцы, так и слегка пришибленного такой красотой зрителя, – выходишь на колоннаду. Вдоль стен ютятся разной степени прелестности ню, от Модильяни, Сезанна и Пикассо до Ман Рэя, от искаженной красотки у Андре Кертеша до превращенной провокатором Маурицио Каттеланом в нос корабля обнаженной модели Стефани Сеймур. А напротив них – пальто и шерстяные платья в витринах! Одетые, раздетые – голое искусство, прикрытое одеждой. Одежда, заслоняющая искусство.
Важно поприветствовать – в академичные залы Пушкинского пришел contemporary art. Это радует. Ирония делает показ живее, картину – объемнее. Один из первых экспонатов – инсталляция с виртуозным превращением камня в диоровскую сумку, с нон-финито, намекающим, несомненно, на Микеланджело, – от группы Recycle, новоиспеченного лауреата Премии Кандинского. Смело, свежо! В залах есть Джефф Кунс, Пьер и Жиль, даже Виноградов и Дубосарский. Идет игра на контрасте этих работ с Энгром, Гойей, Малевичем. В свою очередь, с теми и с другими сопоставляются диоровские силуэты. Правда, в партии «Диор и художественная традиция» за последней осталась функция аккомпанемента. Искусство оказывается Музой, не капризной, а деликатной – сделав дело, до поры уходит в тень. Правильно ли это по отношению к Диору, который сам в молодости владел галереей, где выставлял самых передовых – Пикассо, Матисса? Тактично ли по отношению к изобразительному искусству, если речь идет о музее?..
Ясно, что для музейной политики такие показы важны – на зрелищности отдыхает глаз, красивая жизнь востребована публикой. Не только ГМИИ – Кремль, например, экспонировал Картье и Буччеллати. Побьет ли посещаемость Диора профильные, художественные выставки – увидим. Обсудим потом.
