0
3154
Газета Культура Интернет-версия

07.04.2011 00:00:00

Сели-встали, сели-встали

Тэги: театр сатиры, театр, премьеры, шендерович


театр сатиры, театр, премьеры, шендерович Герой Андрея Кайкова доводит героиню Наталии Селезневой до слез.
Фото ИТАР-ТАСС.

В Театре сатиры сыграли премьеру по пьесе Виктора Шендеровича «Вечерний выезд общества слепых». От Шендеровича, известного своими радио- и журнальными комментариями «на злобу дня», многие, наверное, ждали чего-то остросатирического. Этих ожиданий автор не оправдал, поскольку рассованные по карманам героев фиги ведут диалог с вечностью, а сами персонажи, как на Ноевом ковчеге, никого конкретно не напоминают.

Пьеса у Шендеровича, опубликованная на его собственном сайте, короткая. Как анекдот, впрочем, как длинный анекдот. В метро между двумя станциями резко тормозит поезд. Пауза. Люди начинают разговаривать, драматург заключает в вагоне «каждой твари по паре», представителей всех поколений и почти всех слоев общества. К тому моменту, как поезд, безо всяких неприятных происшествий, трогается с места, каждый успевает выговориться и максимально – на что способен автор – проявить себя. Десять действующих лиц, не считая ребенка.

В спектакле Театра сатиры их шестнадцать плюс «уста младенца», который на сцену не выходит, вернее, он спрятан в коляске и подает оттуда голос: «Я хочу пИсать». Или, когда парень и девушка, не теряя времени, от поцелуев переходят к более активным действиям: «Я хочу посмотреть!» То есть длинный анекдот обрастает еще кучей подробностей, а более смешным не становится. То есть, увеличиваясь в размере, не доставляет больше удовольствия.

Так в пьесе шутят, а как написать о предмете, не передав его дух и букву? Критик не имеет права на длинный поводок. Когда молодые, как было замечено выше, сходятся теснее, в вагоне происходит такой диалог:

ДАМА: Слушайте, да они же... Ну, это уже вообще!

БАБУШКА: Ребятки, потерпели бы до дому? Ей-богу, а?

ПАРЕНЬ: Сколько можно терпеть-то?

ДЕВУШКА: Он же стоит!

ДАМА: Фу, какой срам!

ЛЫСЫЙ: Дорогая, она имела в виду поезд!

Смех в зале. Публика пришла на комедию, а смеяться особо не над чем. Поводов немного. Кстати, о поводах. «Пьеса – только повод для спектакля», – ссылаясь на великого Мейерхольда, заметила сотрудница театра. Можно вообразить, как бы сыграл бомжика, безо всякого текста, просто сыграл бы, от души, так что, отвлекаясь от того, что говорят, о чем спорят другие персонажи, зрители смотрели бы на него одного, смеялись бы и получали удовольствие – как бы сыграл его... Спартак Мишулин, например. Или – Папанов. Театр сатиры всегда был богат актерами, знающими толк в ремесле. В книжке мемуаров одной из нынешних звезд Сатиры, написанной известным критиком Верой Максимовой, рассказывается, как «старики» размечали роли, едва взяв в руки пьесу: реплика, а на полях карандашиком – «апл», то есть – аплодисменты.

И сегодня в труппе много хороших актеров, некоторые из них заняты в новом спектакле – Наталья Селезнева, Федор Добронравов. Владимир Носачев смешно играет дедулю. Но вот незадача: дедуля, просыпаясь от полувечного сна, ударяется в воспоминания, вспоминает Кагановича, которого «как сейчас помнит». Потом «как сейчас» вспоминает Петра Первого, потом – Пересвета с Ослябей. Театр абсурда – особое направление, требующее особой манеры игры, а тут не абсурд, а если и абсурд – то вполне бытовой. В итоге и зритель путается в показаниях актеров, и актеры не знают, про что говорят. Вот герой Добронравова объясняет внезапную остановку восстанием кротов, прочие затворники в конце концов верят в эту версию. Но... кто такие эти кроты? Фига в кармане – хорошее дело, но у каждой шутки – свои границы смысла, которые и создают комический эффект. Шендерович, вероятнее всего, считает себя продолжателем обэриутов, но и у Хармса смешное – именно в сопряжении и «распряжении» с реальностью, в сопряжении и «распряжении» с литературой. Режиссер может и должен найти всему свое объяснение, но без объяснения – никак и никуда.

А главная проблема «Вечернего выезда...» – в том, что персонажи действуют в этой пьесе так, как хочется Шендеровичу, а не по-своему. Родившись в голове сочинителя, известно, герои скоро сами начинают диктовать ему свою волю. Шендерович воли им не дает. От этого становится еще не смешнее.

В ином бы случае дело спас режиссер, но тут худрук театра Александр Ширвиндт из всех известных в России и в Москве режиссеров выбрал не самого молодого, однако совсем не известного. Поиск в Интернете позволяет узнать, что Михаил Чумаченко учился когда-то у Марии Кнебель, с 81-го года знаком с Шендеровичем, преподает в ГИТИСе режиссуру и актерское мастерство, автор режиссерских семинаров и мастер-классов... Вероятнее всего, что приглашению в Сатиру больше способствовали не уроки Кнебель, а знакомство с Шендеровичем, но – кто, как говорится, знает. Важнее, что уроки Кнебель, выучившей и Леонида Хейфеца, и Анатолия Васильева, Бориса Морозова, Сергея Арцибашева и многих других, в спектакле Чумаченко разглядеть мудрено.

В спектакле есть герой, юноша в наушниках (Родион Вьюшкин). Пока другие переживают, он слушает музыку, а время от времени вскакивает и взлетает с ногами под потолок вагона. Вот так же должна была давать кругаля и фантазия постановщика. Не дает. Оттого выпирают, лезут в глаза нескладушки: почему спартаковский болельщик так долго терпит измывательства очкарика (Андрей Кайков), почему девушка вдруг проникается симпатией к этому самому очкарику, такому, в сущности, необаятельному? – Таким играет его актер. Много вопросов.

Видно, что Селезнева что-то придумала, играет теперь видную даму, которая прежде на собраниях выступала, а теперь наскоро оборачивает голову платком и – на колени, с молитвой. Узнаваема. Сдерживает свою обычно бурную энергию. Узнаваем и ее муж (Александр Воеводин). Добронравов – казалось бы, кто еще, как он, чувствует природу смешного? Пьеса развернуться не дает. Он, как говорится, и так и сяк – места мало, а помощи от режиссера – нет. Снял шляпу, надел шляпу, прошелся туда-сюда. Нет характера.

От Театра сатиры, конечно, сатиры сегодня никто не требует, да уже почти никто и не ждет, но чтобы так далеко от жизни, так как-то... так – все-таки, когда зрители идут в театр, которым по-прежнему руководит Александр Ширвиндт, они ждут чего-то получше. Поживее, что ли.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


"Единая Россия" подарит оппозиции бумажный бюллетень

"Единая Россия" подарит оппозиции бумажный бюллетень

Иван Родин

Корректировка избирательного закона нацелена на решение более значимой задачи

0
1443
Россия может перенять опыт Ирана по борьбе с авиасанкциями

Россия может перенять опыт Ирана по борьбе с авиасанкциями

Ольга Соловьева

Власти пытаются закрыть дефицит кресел "мокрым" лизингом

0
1837
Дело коммуниста Самсонова пригодится к выборам

Дело коммуниста Самсонова пригодится к выборам

Дарья Гармоненко

КПРФ предлагает властям определить критерии политических репрессий

0
1462
В зоне интересов России может появиться новая кризисная точка

В зоне интересов России может появиться новая кризисная точка

Молдавия начинает национализировать российские активы

0
1520

Другие новости