Испанский абонемент

Испанский хореограф Начо Дуато, привлеченный в труппу, показывает свою первую программу. В нее вошли прежние постановки «Дуэнде» и «Без слов» и новое сочинение «Nunc Dimittis», поставленное для михайловской примы Екатерины Борченко. Первоначально все эти премьеры должны были открывать спешно затеянный в начале сезона фестиваль, к которому собирался приложить руку «королевский» продюсер Сергей Данилян – но идея фестиваля повисла в воздухе.

С приходом Дуато, который начал знакомиться с труппой уже до начала контракта, балет в очередной раз всколыхнулся. Затем опять успокоился, особенно после того, как были сформированы премьерные составы. Точнее, состав, поскольку для новых балетов подготовлен один-единственный, что не вполне уместно в репертуарном театре. Возможно, в короткие сроки просто не успеть «поставить ноги» российским танцовщикам по-западному. Не случайно главной исполнительницей выбрана Екатерина Борченко, балерина гастрольной шлифовки, то есть сильная, нивелированного стиля, с красивыми линиями, идущими как классике, так и современным формам.

В репертуаре появление постановок Дуато – продолжение направления, начатого главным балетмейстером Михаилом Мессерером: не повторять других. Впервые на сцене Михайловского постановка Дуато была показана в гостевой программе Московского театра имени Станиславского и Немировича-Данченко на конкурсе балетных училищ (также идея Мессерера) вместе с балетами Иржи Килиана (своего бывшего шефа Дуато обещает пригласить в Михайловский – весьма кстати, пока Мариинка, немного порепетировав, отложила в долгий ящик, переметнувшись на Прельжокажа). Кстати, на нынешней премьере в Михайловском ожидается Валерий Гергиев, и как знать – не окажутся ли в Мариинке балеты Дуато раньше, чем Килиана. Музыка на премьере будет великолепная - Дебюсси, Шуберт, Пярт (правда, как она будет звучать у здешнего оркестра и как это повлияет на восприятие балетов Гергиевым – вопрос).

Заодно шеф Мариинки сможет посмотреть, как выглядит у Дуато бывший премьер его театра Леонид Сарафанов, официально озвучивший версию, что ушел ради этой хореографии. Тем более что с начала года, когда Сарафанов начал работать в Михайловском, он практически дублировал свой мариинский репертуар: «Жизель», «Корсар», «Спящая красавица»┘ Понятно, что по амплуа Сарафанов – это «Тщетная» и «Коппелия», «Сильфида» (никак, к примеру, не Спартак, хоть Якобсона в Мариинке, хоть Ковтуна в Михайловском). Попутно возникла проблема партнерства. В пару Сарафанову дали, разумеется, приму. Из двух главных по фактуре больше подходит Ирина Перрен (хотя с Екатериной Борченко ему тоже довелось станцевать, в «Корсаре», когда Перрен получила травму). В результате разбили существующий идеально слаженный дуэт, не получив взамен другого. «Ознакомительный марафон» завершало «Лебединое озеро», которое в Михайловском идет в новой для Сарафанова, освоившего от мариинской (Константина Сергеева) до миланской (Нуреева), редакции. Может, потому этот спектакль оказался наименее выигрышным. А может, премьер уже увлекся предстоящей премьерой.

С приходом Начо Дуато в Михайловском балете два руководителя. Причем должности выглядят ровно наоборот: сочинитель авторских балетов – худрук, а Михаил Мессерер, вполне успешно совмещающий «в одном флаконе» педагога, возобновителя классики и знатока специфики академического театра – главный балетмейстер. Поскольку Дуато замахнулся в планах на «наше все» - от постановки «Спящей красавицы» до корректив в классических спектаклях и их составах («Лебединое», работа Мессерера, выдвинуто на «Маску», но доберется ли до «масочного» показа в изначальном виде – уже нет уверенности), обещая заодно «довести до совершенства» работы вроде бы как не вполне предшественника. Конечно, для Дуато работа с классикой в академическом театре Петербурга, признанной столице балетного академизма – еще и вопрос самолюбия. Именно желание получить классический балетный театр послужило причиной окончания его контракта в Испании.

В готовящихся премьерах Дуато наличный «классический» исполнительский материал приспосабливает в вольную пластику. Хотя «перепрофилированные» классики и академические балеты начинают танцевать с соответствующим акцентом. В Петербурге есть результат подобной работы: артисты Бориса Эйфмана, органичные в его хореографии, в классике выглядят инородно. Бывшая звезда балета Эйфмана Вера Арбузова едва находит себе место в репертуаре Михайловского; перешедших из его труппы танцовщиков – правда, со значительно меньшим опытом – заметно по актерской энергетике и тоже не вполне академичной пластике.

Странное двоевластие выглядит пережиданием: то ли Дуато уйдет – и тогда Мессерер останется в театре, то ли Дуато приживется – тогда Мессерер спокойно уйдет «по окончании контракта». Таким образом Владимир Кехман удерживает «двух зайцев». Но тенденция купить все, что успел, лишь бы значительное, и разворачивая театр в зависимости от того, что за покупка удалась на этот раз, - это и признак неопределенности художественных планов директора. Михайловский театр последнего времени отличает беспорядочность в направлениях работы и афише: помимо всевозможных «корпоративов», здесь то клоунада Полунина, то кинофильмы, то вечера-встречи, то гастроли разного толка. Хотя Начо Дуато, помимо собственно хореографических качеств, хорошо смотрится и в качестве модели в рекламе на постерах и афишах.

Что до репертуара – конечно, Михайловский театр теперь имеет все шансы расширить афишу постановками нового худрука, к тому же обидевшийся на свое прежнее место работы Дуато забирает у него права на свои постановки, которые надо же прокатывать. Но не слишком заполнен зал на современных постановках и в Мариинке – при том что труппа более высокого уровня. Нынешняя «тройчатка» в Михайловском музыкально в пластике – о душе. Но бессюжетно, что в России широкую публику (в том числе и иностранно-туристическую) привлекает мало. А потому ограничится ли балет в Михайловском театре «испанским» годом или Дуато продолжит работу – вопрос открытый. Что до года Италии – то это направление логично уступить опере.