Надежда умирает первой

Безнадёга...
Кадр из фильма «Счастье мое»

Voices, как известно, в переводе с английского «Голоса». Кроме того, создатели фестиваля еще и сложили первые буквы названия – Vologda Independent Cinema from European Screen. То, что фестиваль молодого европейского кино появился на свет в Вологде, столь же правильно, сколь и неожиданно. Именно здесь прятался до сих пор от любопытного европейского взора ни с чем не сравнимый старый русский стиль и старый русский уклад. Идеальное место для любого действа с привлечением иностранных сил и финансов.

Вологда – одно из немногих мест на современной карте России, где ни за что не стыдно. Не стыдно за исторические памятники – что не успели разрушить большевики, то не стали продолжать рушить новые власти. То ли денег нет, чтобы строить в центре остроконечных уродцев с зеркальными окнами, то ли головы крепче к туловищу привинчены, чем у многих других. Но факт остается фактом – оставшееся деревянное прошлое здесь разве что не облизывают, а местные бизнесмены предпочитают резные палисады, наличники и умилительные крылечки офисов бетонным архитектурным недоразумениям. Здешний кремль спускается к реке Вологде опять же не бетонно-асфальтной набережной, а парком, переходящим в прибрежные камыши, и деревянными мостками, на каких более всего естественно смотрелись бы местные дамы с подоткнутыми подолами и с жестяными тазами в покрасневших руках.

Организаторы фестиваля Voices не прогадали по части «выбора натуры» – если что и привлекает не сильно искушенных по части русистики иностранцев, то это патриархальная Россия – родина матрешки, валенок, лаптей, кружев и знаменитого на весь мир масла. Первый фестиваль приурочили к году Франции в России (и наоборот), отчего в программе отдельной строкой прошли французские фильмы. А в жюри скромно сидел один из самых популярных актеров Франции Клод Брассер. Помимо него – Динара Друкарова, российская актриса, знакомая нашему зрителю по балабановской картине «Про уродов и людей», ныне живущая во Франции, арт-директор киевского кинофестиваля «Молодость» Андрей Халпахчи, выдающийся польский кинорежиссер Кшиштоф Занусси и – в качестве председателя жюри – кинорежиссер Сергей Бодров.

Что греха таить – множество кинофестивалей, облюбовавших российские просторы, имеют к самой идее киносмотра по возможности лучшего и интересного, произведенного за последний год, лишь косвенное отношение. На уровне заявлений и пресс-релизов. На вологодском фестивале организаторы – российские эмигранты во Франции – умудрились выстрелить удивительно сильной программой. Причем конкурсной, что вообще для новорожденных фестивалей практически нереально. Программный директор фестиваля Игорь Гуськов заранее попросил не ждать откровений по части радикального артхауса. Как оказалось, перестраховался. Дебюты и вторые фильмы конкурсантов явили нам достаточно полную картину молодого европейского кино. Как и ожидалось, «Счастье мое» Сергея Лозницы, получившее главный приз фестиваля, многих в Вологде обескуражило. В основном, как обычно, зрителей. Опять слышались упреки в клевете и недовольные ворчания – не оставляете, мол, нам надежды. Негромкий Лозница привычно отбивался, объясняя, что он художник, а не психотерапевт и не федеральные власти.

Впрочем, надежд не оставляет никому не только он. Этим помимо всего прочего сегодняшний европейский кинематограф здорово отличается от того, что по другую сторону океана и в других полушариях. Молодые европейские режиссеры пока еще готовы какое-то время потолкаться на тесном пятачке, загнанном в самый угол Евразии, где давно уже душно не только из-за глобального потепления. Шведский фильм «Нарыв», например, фаворит фестивальной публики, чуть ли не в миллионный раз поднимает тему глобальной пустоты мира, в которой хочется выть и убивать. Правда, даже убить особо некого – пусто. Ничего не происходит, и оттого еще более страшно, чем если бы кругом стреляли. Тема не новая – скандинавский кинематограф снимает на эту тему бесперебойно, но все равно жутко. «Пропавший без вести» Анны Фенченко – о глобальном одиночестве, в котором практически невозможно сохранить себя как живой организм. Примерно о том же «Выше голову» Алессандро Анджелини. «Восьмая страна чудес» Николя Альберни и Жана Машу, «Нам бы только день простоять» Леа Фернер, изыскивая новые и вполне интересные драматургически сюжеты, в конечном итоге выруливают на те же песни об общей тупости мира. Про «Счастье мое» и говорить нечего – надежда умирает самой первой.

Наверное, свежих ветров ждать от европейского кино не приходится. Свежесть идет с Востока и из Латинской Америки. Европейское кино с мазохистским удовольствием исследует самое себя, охотно ставя диагнозы. Это, в общем, тоже занятие, и не самое плохое для людей искусства: умение ставить диагнозы самому себе – штука для культурного человека незаменимая. Но до чего ж грустно было смотреть фильм про Годара и Трюффо, сделанный французскими документалистами, – вот ведь на полную катушку жили! Такую волну подняли ребята, что враз весь кинематограф с ног на голову поставили.

А тот никак обратно не вывернет. Так и стоит на голове с нашей растерзанной надеждой в зубах. Тем, безусловно, и интересен.

Вологда–Москва