Знакомые приемы

Красота в исполнении Иржи Килиана.
Фото ИТАР-ТАСС

Дерзкие премьеры в конце сезона у Московского музыкального театра, похоже, входят в привычку. Прошлым летом он первым в России включил в свой репертуар композицию знаменитого испанца Начо Дуато, теперь опередил всех с Килианом. На московскую сцену его балеты перенесли Элке Шеперс и Арлетт ван Бовен.

Иржи Килиан – самый настоящий живой классик. Двадцатилетним студентом Пражской консерватории он получил стипендию для учебы в Королевской балетной школе в Лондоне. Год спустя, в августе 68-го, стало ясно, что домой возвращаться не стоит. Килиан танцевал в Штутгартском балете у Джона Кранко, там же успешно дебютировал как постановщик. Четверть века, с середины 70-х, возглавлял Нидерландский театр танца, создав одну из ярчайших трупп Европы. Дважды гастролировал с ней в России – в 1997 и 1998 годах. Вот уже более десяти лет он свободный художник. В 2009-м московскую публику потрясла красотой и глубиной безмолвная драма Last Touch First, представленная «Золотой маской» в рамках программы «Легендарные спектакли и имена ХХ века». Однако Килиана-хореографа широкая публика у нас не знает. А ведь его балеты ценятся, как бриллианты из ювелирных кварталов Амстердама. Украсить ими свою афишу почитают за честь наипервейшие театры мира. В нашей стране до сих пор это не удавалось никому.

Хотя приемы, рожденные прихотливой фантазией постановщика (он и хореограф, и сценограф, и автор костюмов), давно растасканы эпигонами, оригиналы остались шедеврами. Шедеврами какого-то прямо химического взаимопроникновения музыки и пластики. Шедеврами стиля. В юности «выбрав свободу», Килиан не тратит жизнь на битву с фантомами прошлого. Просто сочиняет. Потому что появился на свет сочинителем танцев. Они рождаются не часто. Как поэты. Легкий талант Килиана сродни гению Моцарта. Не случайно именно на музыку великого австрийца созданы два его балета – из лучших.

«Маленькая смерть» поставлена в 1991 году специально для Зальцбургского фестиваля к двухсотлетию смерти композитора. Хореограф подмигнул не забронзовевшему, а живому маэстро, взглянув на жизнь, смерть и бессмертие под углом зрения, для скорбного юбилея, казалось бы, неуместным: «маленькой смертью» французы называют оргазм. Они знают в этом толк. Килиан тоже. Наши танцовщики – пока нет. Юноши напряжены и сосредоточены, как новички в доме терпимости. Их партнерши просто очень стараются. А танцевать нужно с легкостью и восторгом – с теми же, что и любить. В который уж раз, однако, приходится оговариваться: ребята не виноваты. Чтобы танцевать Килиана хотя бы сносно, учиться надо. Так же, как классике. У нас же предпочитают шоковый метод. Обязаны выплыть. С другой стороны, учиться вроде и некогда, и так по всем статьям отстали. В театре это понимают, стремясь, по словам худрука балета Сергея Филина, обеспечить необходимый баланс классического и современного хореографического наследия. Пробовать, конечно же, надо. Снова и снова. Пока, приближаясь к вершинам творческого блаженства, не ощутят дыхание этой самой «маленькой смерти».

Гораздо легче дались нашим артистам «Шесть танцев». Они ближе духу театра, издавна славящегося своими комедийными балетами и капустниками. Всматриваясь в галантный век пудры из циничного века атома (премьера состоялась в октябре 1986 года), Килиан с виртуозностью искусного слаломиста лавировал между фарсом и утонченным изыском. Это – вещица столь филигранной инкрустации, что будь она сделана ювелиром, оказалась бы не по карману большинству сидящих в зрительном зале.

Отныне «Маленькая смерть» и «Шесть танцев» Иржи Килиана составляют один из трех актов «Вечера одноактных балетов» вместе с Na Floresta Начо Дуато и «Вальпургиевой ночью» Леонида Лавровского. Этот третий (вернее – четвертый) лишний в компании – мера вынужденная и временная. Осенью Музыкальный театр готовит зрителям еще один сюрприз: «Вальпургиеву ночь» в программе заменит куда более органичный в данном контексте балет финского хореографа Йормы Эло «Slice to Sharp», созданный им несколько лет назад для «Нью-Йорк сити балле».