Отшлепанные молитвенником

Страшные картинки к андерсеновским сказкам. Сцена из спектакля Робера Лепажа.
Фото Elisabeth Carecchiо

Фестиваль в Экс-ан-Провансе – прежде всего фестиваль собственных, здесь сделанных работ, фестиваль премьер. В этом году исключением можно считать «Соловья и другие сказки» Лепажа, уже показанные на фестивале в Торонто.

«Соловей и другие сказки» – это собранные в первую, а-ля манер рюс часть спектакля произведения Стравинского – «Прибаутки», «Кошачьи колыбельные песни», «Два стихотворения Константина Бальмонта», «Четыре русские песни» и, наконец, «Байка».

На красиво залитой красным светом сцене, в промежутке между оркестром, точно и артистично руководимым японским дирижером Казуши Оно, и полоской воды, где во второй части спектакля сыграют марионетки традиционного вьетнамского театра, в этом интернешнл мультикульти – в сарафанах и зипунах появляются стилизованные русские крестьяне: среди них Светлана Шилова и Елена Семенова, Марат Гали и Илья Банник. Поют хорошо, смачно и с задором, а вторит им то театр теней на втором плане, то танцовщики-акробаты, которых видим тоже в проекции – хотя проносятся они и не спереди, а сзади широкой ширмы, расположенной за оркестром. На этом матовом экране их тела кажутся голыми, и приходят в голову какие-то языческие, скоморошьи ритуалы (сценография Карла Филлиона, костюмы Мары Готтлер, свет Этьена Бошера, китайские тени – Филипа Бо).

Понятно, что «Соловей», вынесенный в название спектакля, – опера слишком короткая, чтобы заполнить целый вечер. Просветительская миссия Лепажа по отношению к русскому композитору заслуживает уважения. И хоть как-то уравновешивает неумеренную «китайщину» собственно «Соловья», где зрителя развлекают зрелищем и уже упомянутых марионеток, и приводящих их в действие оперных певцов, которые поют, стоя по пояс в воде в своих китайских костюмах, и шныряющих по воде механических дракончиков (марионетки – Майкл Керри). Ольге Перетятько, виртуозной исполнительнице заглавной партии, повезло, что ее героиня – птичка совсем неводоплавающая. А Светлане Шиловой можно посочувствовать – она поет, помещенная в огромную складную марионетку, которая сначала притворяется кроватью больного императора, затем раздвигает свои огромные костлявые руки...

Аргентинец Оскар Страсной, представивший на фестивале мировую премьеру своей оперы Un retour – El regresso, от «кулер локаль» бежит, как от огня. Опера написана по роману его соотечественника Альберто Мангуэля; в центре – герой, возвращающийся после 30-летней эмиграции на многострадальную родину и в поисках прошлого попадающий в странное место, где томятся души праведников и грешников тоталитарного режима. В итоге и он сам занимает место в этом неизвестно кем и зачем собираемом паноптикуме. Чемоданной темой, путешествием к смерти и просто определенными шаблонами вокальной трактовки диалогов опера в чем-то напоминала «Смерть в Венеции», если только можно было бы представить, что Бриттен мог бы все до такой степени упростить, замазать, превратить в моралитет. Опера Страсного стала режиссерским дебютом танцовщика Тьери Тье Ниага, сделанным молодыми певцами Европейской музыкальной академии. Вокальное исполнение было на высоте, но отсутствие человеческой связи со сложным историческим опытом, к которому обращается роман Мангуэля, не пошло спектаклю на пользу.

Гомогенной «европейскостью» отличалась постановка «Алкесты» Кристофа Лоя (за пультом – знаток Глюка Айвор Болтон), строго выдержанная в викторианском стиле. Учитывая, что режиссеру показалось занятным, что в опере Глюка трудно отличить, когда Адмет и Алкеста, царь и царица обращаются к своим детям, а когда их родительская опека распространяется на всех подданных, сцена похожа на ожившую витрину умилительных фарфоровых статуэток (музыкально-безупречные English Voices под управлением Тима Брауна). Великовозрастные детки, правда, не только в смущении теребят свои платьица и короткие штанишки, но и – стоит вдруг музыке с размеренных ритмов переключиться на энергичные, а у Глюка это сплошь и рядом, – начинают беспричинно драться, да так, что верховному жрецу, одетому, как пастор, порой приходится прямо молитвенником их отшлепать... И все бы ничего, если бы режиссер придумал что-нибудь поинтереснее, кроме роли жертвенной многодетной мамы, для прекрасной Вероник Жан, ради которой, конечно, стоило ставить «Алкесту»...

Моцарт и его предшественники – конек провансальского фестиваля. Не случайно в этом году фестиваль «арендует» почти на весь срок Фрайбурский барочный оркестр – он держал марку и в «Дон Жуане» Чернякова (музыкальный руководитель постановки – Луи Лангре), и в «Алкесте». Под конец появится серьезный соперник – Les arts florissants Уильяма Кристи. Маэстро в первый раз продирижирует «Пигмалионом» Жана-Филиппа Рамо 16 июля – это будет последняя премьера фестиваля в Экс-ан-Провансе. Режиссура, хореография и сценография – Триши Браун.

Экс-ан-Прованс