Наталия Звенигородская
Победить Смерть (Светлана Захарова) Юноше (Иван Васильев) не удастся.
С официального сайта Большого театра
Этой печальной повестью главный театр страны решил отметить Год Франции в России. «Юноша и Смерть» – шестой балет Ролана Пети в Большом репертуаре: в 1973 году он поставил здесь «Гибель розы» для Майи Плисецкой, в 1988-м – балет «Сирано де Бержерак», в 2001-м – «Пиковую даму» и «Пассакалью», в 2003-м – «Собор Парижской Богоматери». Незадолго до премьеры маэстро приехал в Москву, чтобы принять работу своего ассистента Луиджи Бонино и провести последние репетиции с единственным пока исполнителем партии Юноши Иваном Васильевым и его партнершами Светланой Захаровой и Светланой Лунькиной.
Истаивающая красота модерна и Дягилевских сезонов провожала человечество в век мировых катастроф. В грезах переживших эти катастрофы главное место заняла смерть. Однажды, незадолго до Первой мировой войны, 22-летний парижский интеллектуал Жан Кокто нарисовал Тамару Карсавину в балете «Видение розы» – афишу, ставшую одним из символов эпохи. Не успела отгреметь Вторая мировая, как признанный властитель умов Кокто подарил 22-летнему Ролану Пети сущую безделицу – 15 минут, сделавших модного парижского хореографа балетным классиком. Пети возглавлял тогда труппу «Балет Елисейских Полей» вместе с бывшим секретарем Дягилева Борисом Кохно. Именно Кохно, как утверждают, в 1946 году предложил давнему своему знакомцу Кокто сочинить нечто вроде «Видения розы» на современный манер. На современный манер получилось с шипами. Это были шипы экзистенциализма. В истории о том, как нервического склада молодой художник, мучимый неуверенностью и ожиданием, встречает судьбу неминучую в лице прекрасной девушки, хладнокровно доводящей его до петли, Кокто развил свои излюбленные мотивы: вдохновенной смерти и гибельного вдохновения, судьбоносного выбора, эфемерности человеческого существования. В финале Девушка является в образе Смерти и уводит убиенного с собой. Балетная одноактовка вполне логично могла бы превратить в тетралогию знаменитый орфический кинотриптих Кокто.
Полноправными соавторами премьеры 1946 года были и сценограф Жорж Вакевич, выстроивший убогую парижскую мансарду как идеальный образ неприкаянной души в мире чистогана (его символизировала равнодушно неоновая реклама фирмы «Ситроен», вспыхивающая за окном в самый трагический момент), и, конечно же, исполнитель главной партии Жан Бабиле. У молодого танцовщика нашлись полезные знакомства. И Кохно, и Кокто, и одноклассник Жана по школе Парижской оперы Пети – все жаждали создать балет специально для него. Но окажись первым исполнителем не Бабиле, у их детища могла бы сложиться иная, а то и вовсе никакая судьба. Коренастый, со слишком развитой мускулатурой виртуоз и любитель гонять на мотоцикле, враг буржуазности и участник Сопротивления, Бабиле – один из немногих истинных балетных феноменов ХХ столетия. Его тайна, по точному выражению кого-то из французских критиков, это – тайна тела, наделенного обжигающим умом. Под чутким руководством Кокто (в репетиционном зале он сочинял балет вместе с Роланом Пети) хореограф создал «текст», на первый взгляд вроде и незамысловатый. И если исполнитель покупается на эту видимую простоту, то признанный шедевр вызывает у зрителя в лучшем случае недоумение: вокруг чего шумят вот уж больше полувека?.. Но пластика здесь не самоценна. Она – воплощение сердечной муки. Беда в том, что балет, названный самим Кокто мимодрамой, часто исполняют мимо драмы, подменяя ее дешевой экзальтацией. Но только не Жан Бабиле. Его в этой роли не смог превзойти никто, даже Рудольф Нуреев и Михаил Барышников. И хотя в вечер московской премьеры посмотреть на коллегу Захарову в новинке собрался едва ли не весь политический бомонд, особый трепет испытывали все же поклонники Ивана Васильева, уверенные в том, что ему продолжать славный список исполнителей легендарной партии.
Наш Иван французскому Жану не уступает разве что в скульптурности форм. По-спортивному молниеносно взлетев по балетной карьерной лестнице, привыкший заводить публику лихими трюками, юный премьер технические трудности преодолевает шутя. Под Пассакалью Иоганна Себастьяна Баха играет мышцами и желваками, к тому же очень натурально, натуралистично даже, демонстрирует мучения распаленного пошловатой девицей юнца. В интерпретации наших артистов получился балет «Юноша и Смерть» на современный манер – точно сюжет из региональных новостей: в городе N молодой человек, так и не добившись взаимности от своей подружки, повесился в собственной квартире.
