"Золотая ветвь" накрыла Таиланд

Жюльетт Бинош стала лучшей актрисой – так решило жюри, но были и другие мнения.
Фото Reuters

Жюри, возглавляемое Тимом Бёртоном, поругивали заранее – мол, оно еще слабее самого конкурса, который в этом году шедеврами не порадовал. Так-то оно так, жюри действительно на сей раз подобралось в основном из пустоватых актрис – Кэтрин Бэкинсейл, Джованна Меццаджорно, средних актеров – Бенисио дель Торо и не слишком серьезных режиссеров вроде Виктора Эриче и Шехара Капура. И вполне возможно, что все остальные «ветки», кроме главной – Золотой, – присуждали именно они. А главную потрудился отрядить сам Бёртон.

Безумный сказочник с такой же взъерошенной, как и его мозги, шевелюрой, Тим Бёртон принял единственно правильное решение, достойно увенчавшее этот и правда кризисный – во всех смыслах – фестиваль.

«Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни» не по-здешнему талантливого тайца Апичатпонга Вирасетакуна – фильм, который подводит зримую черту под тем кинематографом, к которому мы привыкли, открывая перед зрителем совершенно новый мир. Это картина о человеке, умирающем от болезни почек и перед смертью пытающемся примириться с живыми и мертвыми, с прошлым, настоящим и будущим. Не слишком тренированному по этой части европейскому взору открываются запредельные, не знакомые нам отношения разных миров. Мертвецы являются на землю то в образе гориллы с горящими глазами, то в виде почти плотского существа, которое, впрочем, может легко покидать свою оболочку и находиться сразу в двух местах. Одновременно параллельное повествование являет нам уродливую принцессу, увидевшую свое волшебное отражение в озере и ринувшуюся туда предаваться любви с огромной сказочной рыбой. Тем временем главный герой сокрушается: «У меня плохая карма, это расплата за то, что я в свое время убил слишком много коммунистов». – «Но ты делал это с добрыми намерениями». – «Конечно. А еще я убил много букашек».

Вряд ли этот фильм выйдет когда-то в наш прокат, даже ограниченный – в прокате ему делать скорее всего нечего. Поп-корн под него не идет, смотреть вполглаза не получится┘ Смотреть такие фильмы – немалая душевная работа, которая, правда, стократно окупается потом истинным наслаждением. Вряд ли станут раскупать DVD с этим фильмом – кино такого рода обречено на кочевания по фестивалям и просмотры в маленьких залах для ценителей. Тем не менее решение Бёртона – совершенно бескомпромиссное, что далеко не всегда случается даже на уважаемых фестивалях.

Что до остальных призов, то их очевидность сомнительна и говорит как раз о возможных играх внутри жюри. Жюльетт Бинош («Заверенная копия» Аббаса Киаростами) и Хавьер Бардем («Красата» Алехандро Гонсалеса Иньярриту), признанные лучшими актерами, сыграли ярко и броско, но не слишком интересно. Приз за лучшую режиссуру французу Матье Амальрику («Турне») – явный реверанс в сторону хозяев фестиваля, так же как Гран-при Ксавье Бовуа за «Людей и богов» – дань благородной теме религиозного подвижничества. Ну а приз жюри чадскому «Кричащему человеку» – не совсем заслуженный аванс. Можно было и без него обойтись.

Чего искренне жаль – так это невнимание к фильму Сергея Лозницы «Счастье мое», который, как и ожидалось, здесь не поняли. Морок российской жизни (впрочем, это, быть может, и не Россия вовсе, а, скажем, Белоруссия), показанный режиссером почти осязаемо, здесь, вполне вероятно, приняли за не слишком удачный хоррор недоучившегося Хичкока. Жаль – картина заслуживает внимания по всем параметрам, и не только по части отображения действительности (на этот счет у Лозницы-документалиста в загашнике есть предыдущие ленты), но в первую очередь из-за того художественного языка, простого, но образного, что взял на вооружение режиссер.

Но все-таки на закрытии Каннского фестиваля случилось главное – Канны подтвердили свою приверженность талантливому авторскому кино и усилиями жюри показали, как можно одновременно пойти на компромисс и остаться бескомпромиссным.