Десятый, неюбилейный

Если не считать того, что в этом году он пересекался по срокам с основными событиями «Золотой маски», разделив балетную публику по двум городам, а в самом Петербурге в это время ожидались балетного же уклона гастролеры, Мариинский фестиваль шел по отработанной схеме. Премьера на открытии, гастролеры в главных партиях мариинских балетов, гостевые театры, «внутренние премьеры» и финальный гала-концерт.

Парадокс – проходящий в десятый раз, фестиваль выглядел не радостно-юбилейным, а уставшим. Словно, поставив очередную цифру в афише, даже не обратили на нее внимания. Это к юбилею «Звезд белых ночей» продумывали особые события в программе и «отчетный каталог событий».

Споткнувшись на открытии, фестиваль прошел cпокойно. Гастролеры, как сговорившись, играли роли гастролеров, не слишком усердствуя в попытках наладить контакт с местным населением спектаклей. А мариинские партнеры доказывали, что тоже не лыком шиты, и спектакли проявляли концертные черты. Заодно проявлялись привычные уже проблемы руководства балета с кастингом и составами, соответствием дуэтов и ансамблей. И просматривался невеселый результат утраты позиций законодателей в области балета на собственной территории. Да и как иначе, если даже на фестивале спектакли шли как придется, вплоть до отсутствия крестьянского па де де в «Жизели».

Полина Семионова (Берлинская опера) на этот раз выбрала «Ромео и Джульетту». Семионова, пожалуй, слишком «взрослой» фактуры для Джульетты (хотя в Мариинке и не такие бывали), но у нее всегда продуманные роли, что для драмбалета становится решающим. Партнер Владимир Шкляров – вполне замечательный Ромео, но в сравнении с Семионовой несколько инфантилен. Леонид Сарафанов с Натальей Осиповой (Большой театр) – Жизелью мог составить гармоничную пару юных героев, но исполнители остались каждый при своей трактовке отношений, да еще не удержались от «конкурса виртуозности». Так что Мирта Екатерины Кондауровой оказалась как-то сама по себе. Идеально согласованный дуэт получился в «Лебедином озере» у Светланы Захаровой и Андрея Уварова (Большой театр). Но без откровений и в проработке ролей, и в достигнутом мастерстве.

На фестивале дополнили еще не отмеченные «столетия». «Жизель» посвятили Татьяне Вечесловой, ВахтангуЧабукиани – «Баядерку». Игорь Зеленский провел спектакль с полной невозмутимостью, не слишком отвлекаясь на партнерш, да и на саму сцену: кому надо – сам удержится, кому надо – увернется. Анастасия Матвиенко станцевала Гамзатти на привычно провинциальном уровне. А Виктория Терешкина по статусу примы категорически перешла на положение Никии.

«Спящая красавица» никаких юбилеев не отмечала. Но если бы в детстве Анна Павлова увидела такую Аврору, то на плакате «Русских сезонов» летел бы другой силуэт. А может, и не летел вовсе. Алина Сомова при статусе прима-балерины обладает бездной обаяния и уверенности – но не в разделе техники, стиля и манеры. И если «Этюды» промахать конечностями – в этом есть что-то забавное, то в «Спящей» вклинивающиеся в местами проработанную партию разболтанные фрагменты некстати. Хотя некогда очень гармоничный спектакль вообще стал не то чтобы совсем лоскутным (по оформлению и исполнению), но неровным. Так что за галантность манер и корректный танец довелось отвечать Дэвиду Холбергу (ABT).

Единственное полностью эксклюзивное событие фестиваля – вечер, представивший «новое поколение» хореографов. Более похоже на зачет по знакомству с мировой хореографией и умению порой ею проникнуться. Юрий Смекалов так увлекается литературным многоумствованием, отраженным в программках, что в хореографии выходит нечто мертворожденное. «Завод Болеро» - тот случай, когда постановщик, может, и читает «глубокую литературу и высокую философию» (или наоборот), но на нем это никак не сказывается – перебирание букв, а не смыслов. Под сурдоперевод хореограф разбирался с грехами (разговор с глухими). Те немилосердно стучали себя по головам. Самокритично? Схема спектакля элементарна: поочередные соло Души (Виктория Терешкина в этом качестве странный выбор), грехов (одинаково слегка обмотанных тряпками юношей), потом дуэты и общая кода. Поскольку завод – действо идет на фоне лопастей турбины и лестницы. Меньше всего к спектаклю имеет отношения собственно музыка.

Эмиль Фаски свои «Простые вещи» сочинил «по мотивам» истории Жанны д’Арк. Екатерина Кондаурова – танцовщица сильного характера. Не изящная кружевная или фарфоровая, а прорезанная в камне. В сопровождении ряда безликих танцовщиков, и партнер – только один из них. Ну и что, что в доспехах. Она – монументально одинокая, они – в ряд мелкие. У нее – смелые, как удар меча, взлеты ног. Они – присогнутые на еще более укорачивающих ноги движениях. Партнер героини (Максим Зюзин) благожелательный, и даже размышляющий, но его место – в монастыре: когда женщины воюют, мужчины молятся.

Эдварду Льянгу, похоже, кордебалет достался, какой пришлось. Вторая по значению пара резко выделялась неуклюжестью танца. Так что «Полет ангелов» – очень условное название. Хореография главного героя тоже была рассчитана явно не на комедийный типаж Леонида Сарафанова – значительные позы, большой амплитуды движения, взлеты, никакой мелочевки и бисероплетения. В паузах, когда герой ходит по сцене, нечто переживая, Сарафанов выглядел не у дел. Зато дуэты получились гармоничные до полувздоха. Олеся Новикова выросла в изумительную балерину: полутона, живой, осмысленный корпус, завораживающая пластика. И тот высший пилотаж техники, когда ее совершенство не демонстративно, а само собой разумеется.

Еще одна премьера фестиваля – «Кармен» уже опробована Ульяной Лопаткиной в Москве. Трактовка у примы получилась непривычной для спектакля, но абсолютно в собственном духе. Эта Кармен – Смерть с застывшим многозначительно лицом. Року здесь делать нечего - Кармен сама себе рок, от которого в хабанере мороз по коже. Потому асексуальность героини, неплотскость любовного чувства к Хозе - какие там «невесты, закройте ставни»! Хотя - не выстреливающие, а гибкие стопы, феноменальная поза в полушпагате на табурете и колдовские рапидные батманы. Тореадор (Евгений Иванченко) сразу узнает Смерть, и здесь не любовь, а игра, причем не слишком пряная, как должностная обязанность. И победный жест Тореадора в финале, победа над судьбой – тоже рядовое событие. Для Данилы Корсунцева партия Хозе – выплеск темперамента, другое дело, что для спектакля его недостаточно. И в точности пластики Хозе заметно уступал Коррехидору (Дмитрий Пыхачев). В финале Кармен не отвергает Хозе, а спасает – отталкивая, как Жизель Альберта направляет к кресту, и гибнет сама. Так что она все же любила.

Гостевой спектакль «Жизель» Матса Эка Лионской оперы уже был показан здесь другой труппой больше десяти дет назад. Спектакль сильного действия, но то время ушло. Хорошо бы в Мариинке не увлеклись им (как притягательно все радикальное): на что потом будут похожи собственные «Озера», «Красавицы» и «Баядерки», если уже Баланчин их пошатнул изрядно.

На гала-концерте опять показали Новосибирский балет в формате «Зеленский на фоне новосибирской труппы». Алина Кожокару («Ковент-Гарден») станцевала трагедию и стиль в дуэте Кима Брандструпа «Потерянная история» с Мартином Ведэлом Якобсеном (балет Бежара). Дэвид Холберг в выразительном дуэте «Пруст», показанном в одной из программ недавних «Королей танца» был более королем, чем Денис Матвиенко. И еще показали два конкурирующих па де де: Обера (Олеся Новикова – Леонид Сарафанов) и Чайковского - Баланчина (Виктория Терешкина - Владимир Шкляров), словно перепутав составы. Хотя очеловеченный Обер и подсушенный Чайковский – тоже любопытно.