Григорий Заславский
Водные процедуры. Сцена из спектакля «Васса Железнова».
Фото с официального сайта МХТ им. А.П.Чехова
На минувшей неделе в МХТ имени Чехова сыграли премьеру пьесы Максима Горького «Васса Железнова». Очевидные с первой секунды спектакля расхождения с пьесой, как с первым, так и со вторым вариантом, которому режиссер Лев Эренбург отдал предпочтение, разбиваются о железобетонное уточнение в программке: «трагикомедия по мотивам пьесы».
Никто сегодня и не заставляет режиссера неукоснительно следовать букве пьесы. В конце концов пьеса – не закон, хотя, как известно, в России и к законам относятся по-разному (говорят же: закон – что дышло, куда повернул, так и вышло).
Начинается спектакль с обхода дома: Пятеркин (Евгений Миллер) собирает ночной улов, крыс из крысоловок, высоко приподнимая и разглядывая каждую, бросает в ведро. Следом появляется Горничная (Юлия Чебакова) с горшками, наталкивается на еще одного обитателя дома, квартиранта Мельникова (Сергей Медведев), и проливает все горшки на него... Зритель еще не успевает опомниться от первых порций физиологически точных деталей утра большого дома, как снизу, из люка, подымается ванна, в которой сидит и сейчас намыливает голову Сергей Петрович Железнов (Сергей Колесников). Как бы хозяин дома, который по сюжету находится под судом за растление малолетних. Супруга, Васса Борисовна, уговаривает его принять порошок, то есть яд, чтобы не доводить дело до суда. В спектакле Васса (Марина Голуб) бреет мужа опасной бритвой, вероятно, чтобы разговор приобрел еще большую остроту. В следующей сцене Железнов с порошком выходит к общему столу, к чаепитию, подробно растворяет порошок в стакане, в итоге не выпивает яд и выливает содержимое в общий самовар. Уходит. А как же яд? Что с ним? Ведь не все еще пили чай? Кажется, режиссера это не очень сильно волновало. Ведь было красиво? Было. Заметили, что через всю его грудь у Железнова вытатуирована чайка размера почти такого же, как на занавесе театра? Чего же, как говорится, боле?!. Дальше – еще красивее: Железнов пытается повеситься на люстре, не справляется с петлей и в итоге помирает, кажется, от сердечного приступа, с рукою, попавшей в петлю и заарканившей его...
Второй вариант пьесы, который сам же Эренбург называет драматургически более сочным, начинается в большой комнате в доме Вассы, с большим рабочим столом, с картой верхнего и среднего течения Волги на стене. Васса разговаривает с управляющим пароходством, которого в спектакле нет вообще.
«Васса. Три с полтиной за тысячу пудов – тридцать пять сотых копейки с пуда, это, конечно, маловато для грузчиков товаро-пассажирских пароходств – им приходится таскать грузы и за двадцать сажен и дальше. Вырабатывают они в среднем целковый в сутки, а едят много и без мяса – не живут. Вот вам бы на это обратить внимание, статеечку в газеты заказать, найти человечка, чтобы с грузчиками потолковал. Найдете такого?
Кротких (весело). Найдем!» Сразу видно – деловая женщина. В спектакле эта сторона истории сведена практически на нет, Эренбург осваивает более его увлекающую историю распада семьи, распада, разложения. Не наказуемо. У Горького – и об этом.
Но уж слишком много пропущено из того, что написано в пьесе, которая, к слову, известна и великими спектаклями (легендарная «Васса Железнова. Первый вариант» Анатолия Васильева), и еще больше – великими исполнительницами. Взявшись за эту пьесу, в МХТ вряд ли думали о том, что кто-то станет сравнивать игру Марины Голуб с Пашенной или Никищихиной, но рядом, в «женском» МХАТе, сегодня Железнову играет Татьяна Васильевна Доронина, к слову, в неплохо поставленном спектакле Щедрина...
Лиза, горничная, задирает юбку – там все в крови, она причитает, орет: «Сыночек!..» Если брат Вассы Прохор Храпов (Эдуард Чекмазов) пытается соблазнить Рашель, так он оголяет ногу почти до плеча. Если шпарится, так следует припадок. Приступ у Вассы представлен во многих физиологических подробностях. Рашель, невестка и революционерка, является в дом в... футляре от контрабаса. В пьесе она говорит: «Я приехала в качестве компаньонки с музыкантшей». Значит, пусть это будет футляр от контрабаса... И тут становится ясно, что и избыток физиологии, как и этот футляр, – все только фокусы, не более. А то, что требует какой-то проработки, осмысления, – все остается без ответа. Ну, скажем, дочь говорит Вассе: «Ты просто человеческая женщина!» А Васса в другом случае замечает: «Не люблю слова «хорошо» – нужно, чтобы лучше было, скучно, когда все время хорошо...» Все это говорится не просто так. Но проходит – мимо, мимо. И мимо проходят реплики, в общем, небезынтересные: «Взяточники кругом!» – возмущается Васса. Ноль реакции. «Наверное, засудят. Теперь же такая мода – ежели богат, то и виноват...» – не реагирует публика. Все-таки странно, что не реагирует.
Что же тогда остается? Герои, которые, кажется, тоже попали в мышеловку, оттого и измученные, и кричат сорванными, надсаженными голосами. К Марине Голуб потому и претензий нет. Как сказали, так она и играет. Не очень разнообразно, на двух-трех нотах, но, думается, в полном соответствии с режиссерским замыслом.
Во втором действии фантазия режиссера, кажется, истощается, поэтому повторяется, все назойливее и назойливее, одна и та же музычка, и становится скучно. В пьесе у Горького, ясно, имеется сюжет, а тут важнее вставить сцену в бане, и в мокрых рубашках, штанах носятся по сцене полуголые актеры и актрисы... Лишь бы не простудились!
Одна была радость: декорация (художник Валерий Полуновский). Наклонный помост, как накренившаяся палуба корабля, имея в виду, что черные колонны время от времени, как пароходные трубы, выбрасывают клубы дыма. Люки работают, трубы в финале одни – вовсе тонут, другие – отплывают в несчастное будущее. Ясно, что деньги, отпущенные на ремонт и реконструкцию театра, деньги, о которых так много было разговоров в основном в минувшем году, потрачены не впустую. Не улетели в пароходный гудок.
