Марина Гайкович
«Севильский цирюльник» – это бомба!
Фото с официального сайта Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко
В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко вторая оперная премьера сезона – «Севильский цирюльник» Россини. Режиссер Александр Титель и художник Владимир Арефьев сначала охладили сюжет, добавив снега, а затем подгорячили, подкинув на сцену бомбу. Обошлось без последствий.
Предыдущая постановка «Севильского цирюльника» в этом театре принадлежала Станиславскому и шла около семи десятилетий. Затем была снята с репертуара. Сейчас, по мнению руководства театра, пришло время вернуть на сцену золотую оперную классику – в том числе и из материальных соображений. В кризис надо ставить на верных лошадок, и россиниевский Цирюльник имеет все шансы прийти к финишу первым. Правда, зритель нынче дезориентирован – в одном театре убеждают, что ему, дремучему, нужно срочно догонять остальной мир, давно постигший тонкости Албана Берга, в другом – позволяют расслабиться и наслаждаться знакомыми и любимыми ариями.
Для этого, правда, надо иметь в арьергарде ряд стройных и подвижных голосов, в театре же нашлась, пожалуй, парочка. Это, безусловно, тенор Алексей Кудря, исполнивший партию графа Альмавивы, и бас Роман Улыбин, лихо расправившийся с традиционными для комедийного персонажа буффонными «колоратурами». Заглавную партию достаточно ровно исполнил Арсен Согомонян, а партию Розины в премьерном спектакле доверили Елене Максимовой. Сегодня это одна из ведущих певиц театра, но Розина у нее вышла в вокальном отношении несколько блеклая. Оркестр под управлением Вольфа Горелика также не удивил ни легкостью, ни игрой тембров, ни виртуозностью солистов. Правда, стоит отдать должное маэстро: все ансамбли, в том числе сложные финальные, звучали внятно и слаженно.
В актерском отношении мало кому из солистов удалось раскрыться. Характеры, которыми наделил героев режиссер Александр Титель, оказались невыразительными, недокрученными. Единственный, кто обладал цельным и четко очерченным образом, был Дон Базилио – нервозная особа, нелепо размахивающая своим портфелем, и худощавый Дмитрий Степанович здорово сыграл роль экзальтированного лизоблюда и мздоимца, чего не скажешь, к сожалению, о его вокале, по крайней мере в день премьеры он был очевидно не в голосе. В Розине школьницу (по замыслу постановщиков, ей лет 17) выдает разве что рюкзачок за плечами, тирана в Бартоло – ремень, которым он в гневе размахивает, в остальном же – тюфяк тюфяком. Недокрученными остались и шутки, которых ждешь в изобилии от опер подобного жанра. Создается ощущение, что Титель, избрав в целом комедийную тропу, сознательно себя ограничивал. Собственно, живую реакцию зала вызывают, пожалуй, два момента: выход, точнее, выезд Фигаро на чудесного вида автомобильчике и появление малыша – сына одной из соседок, – получающего не тарелку каши и ложку, как его старшие братья, а кастрюлю и поварешку.
Александр Титель и его соавтор художник Владимир Арефьев ориентировались в своей постановке на Италию середины прошлого века. Культура итальянского быта, знакомая нам в том числе и по фильмам (Феллини, например), здесь передана с потрясающей точностью. Публичность повседневной жизни, за которой, не стесняясь, наблюдают прохожие, накрытые на улице столы, за которыми ужинают соседи по дому, непременная бельевая веревка и, конечно, макароны. На улице припаркованы в ряд раритетные мопеды (у Розины тоже есть такой, красненький) – правда, под итальянские загримированы советские. И пара намеков на мафию: Альмавива в солдатской шинели, боясь быть разоблаченным, дает взятку золотым браслетом (вопрос, естественно, решается тут же в его пользу), а заканчивается первый акт взрывом невесть откуда взявшейся бомбы – кажется, ее нашли соседские мальчишки. Ничто этой бомбы не предвещало, да и последствий никаких. Для эффектного финала? При этом в Италии Тителя и Арефьева идет┘ снег. Шутка, наверное. А смотрится красиво.
