Марина Гайкович
Валерий Гергиев компенсирует неудачи и промахи режиссуры.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
Фестиваль «Золотая маска» начался операми Мариинского театра и балетом Екатеринбургского. «Свадьба Фигаро» и «Женщина без тени» прошли в рамках программы «Премьеры Мариинского театра в Москве», балет «Любовь и смерть» открыл программу «Маска плюс».
Опера «Свадьба Фигаро» прошла в концертном исполнении, хотя она представляет также и конкурсную программу «Золотой маски» (в частности, номинирован режиссер Александр Петров). Другие номинанты из Мариинки – три оперы по Гоголю и моцартовский «Идоменей» – в Москве показаны, к сожалению, не будут. Не привезут и «Князя Игоря» из Новосибирска.
«Женщина без тени» – грандиозная по замыслу и воплощению партитура Рихарда Штрауса – в нашей стране сегодня подвластна, пожалуй, только Валерию Гергиеву и труппе Мариинского театра. Оглядываясь при сочинении на философские глубины моцартовской «Волшебной флейты», Штраус совершенно естественно не наделил оперу столь же прозрачной фактурой: крупнейший симфонист ХХ века создал чрезвычайно насыщенную партитуру. Исполнить ее – гигантский труд; исполнить ее на достойном уровне – колоссальная работа. Уже сами эпитеты, которые автор этих строк применил в течение всего лишь одного абзаца, способны охарактеризовать тот эффект, что производят Гергиев и музыканты Мариинки. Оркестр потрясает связностью и логичностью зачастую пространных форм, магнетической мощью и завораживающим пианиссимо. Певицы – выдержкой: Ольга Сергеева (жена красильщика), Млада Худолей (Императрица) и Ольга Савова (Кормилица) проводят на сцене большую половину четырехчасового спектакля, но мужественно преодолевают все трудности вокальной партии, впрочем, как и певцы: Август Амонов (Император), Владимир Ванеев (красильщик Барак).
Постановка режиссера Джонатана Кента едва ли упростила для зрителей нагруженный смыслами, аллюзиями и символами сюжет Гуго фон Гофмансталя – скорее, наоборот, усложнила. Две образные сферы в этой постановке – таинственный, загадочный и впечатляющий гармонией и красотой мир Императора, насыщенный символами дальневосточных культур (цветущая сакура, например, или напоминающие о Китае костюмы), и жуткий убогий сарай красильщика Барака (сценограф Пол Браун, художник по свету Тим Митчел и дизайнеры по видеографике Свен Ортель и Нина Данн). При этом в первых декорациях существуют также и «не люди» (фабула сказки сводится к тому, что женское существо высшей касты, полюбив и пройдя через тернии соблазнов, становится человеком и остается с любимым, по пути спасая еще одну человеческую пару). А сцены в бараке Барака часто расходятся с музыкой, что препятствует логичному сценическому развитию. Непонятно, почему подавленная и озлобленная против всего мира жена красильщика испытывает муки совести. Но стоило бы в сцене, где Штраус с помощью звуков наглядно демонстрирует, что между супругами еще осталось чувство нежности друг к другу, усилить музыкальный ряд сценическим действием (а не, наоборот, разводить героев в разные концы сцены), это бы облегчило понимание происходящего.
«Любовь и смерть» – балет Полада Бюльбюль-оглы – был посвящен, конечно, юбилею автора: 4 февраля знаменитому певцу и композитору, кумиру советских меломанов, сегодня занимающему почетную должность посла Азербайджана в РФ, исполнилось 65 лет. Балет на сюжеты старинного эпоса был поставлен пять лет назад в Баку, а прошлым летом премьера прошла в Екатеринбурге в постановке Надежды Малыгиной.
