Екатерина Барабаш
Ребенок-жертва в картине Василия Сигарева.
Кадр из фильма «Волчок»
Один из самых талантливых молодых российских драматургов Василий Сигарев впервые решил сам снять кино. Сценарий «Волчка» был готов давно, но отдавать его кому бы то ни было Сигарев не хотел. И снял дебют, сразу собравший массу призов – начиная с четырех кинотавровских и кончая призом на фестивале в Португалии.
Такие фильмы, как «Волчок», опасно критиковать – легко огребешь обвинения типа «Ничего святого!» История тяжких отношений матери и дочери и правда способна зацепить. Что может быть противоестественнее нелюбви матери к собственному ребенку?
Героиня фильма, от лица которой ведется рассказ, безымянная девочка, рождена безбашенной оторвой-матерью случайно и не к месту. В поисках пьяных приключений, которые, как правило, заканчиваются мутным сексом на пружинной кровати под носом дочери, матери не до девочки. Весь фильм мать пытается сбагрить дочь, а дочь, обуреваемая иррациональной любовью к неудавшейся мамаше, следует за родительницей в надежде рано или поздно объяснить матери свою любовь. Девочка покорно вытирает за пьяной матерью лужи на полу, покорно вытирает лицо, в которое плюет ей, как всегда пьяная, мать. Покорно следит за любовными утехами матери то с вонючими бугаями, то с мужиковатыми тетками.
Отсутствие друзей и материнской любви девочка восполняет неожиданной дружбой с обитателями кладбища, точнее – односторонней приязнью к надгробному портрету погибшего мальчика. Героиня носит ему конфеты, целует фотографию и проводит у могилы часы, рассказывая новому другу всю свою жизнь.
То, что фильм, как нынче принято писать, «основан на реальных событиях», не секрет – Яна Троянова, исполнительница роли матери и жена Василия Сигарева, поведала мужу свой невеселый детский опыт. Рассказ вылился в сценарий, сценарий – в фильм. Вероятно, знание того, что перед нами реальная история жизни, должен как-то преломить наш взгляд на фильм. Однако для произведения искусства нет никакой разницы, выдуманы события или нет. Правда жизни в искусстве может быть его неотъемлемой частью лишь в умах авторов учебника по соцреализму. Личный опыт хорош и полезен, лишь когда он способен выйти на художественные обобщения. В иных случаях ему место в приватных мемуарах.
Хороший драматург Сигарев сделал эмоционально сильный сценарий, придав ему в качестве тяжелой артиллерии душераздирающие сцены на кладбище, жуткие сцены с матерью в белой горячке, сцену убийства ежика и многое другое, что вполне способно разбередить не одну зрительскую душу. И выбрал на редкость удачную исполнительницу главной роли – маленькую Полину Плучек с насупленным взглядом волчка из-под темной челки, пришедшей из французского кино 50-х. Режиссер-дебютант Сигарев, вдохновленный доверием продюсера Романа Борисевича, кинулся в фильм с горячностью, которая не всегда лучшее подспорье в работе. Режиссерского чутья и опыта Сигареву не хватает, чтобы оградить фильм от целой череды режиссерских штампов. Девочка смешивает пальчиком в одну лужицу кровь и разлитое молоко – получается занятная, но слишком очевидная метафора. Или: камера отъезжает от комнаты, словно просачиваясь сквозь стену, и комната оказывается театральной сценой в лучах софита. Через несколько секунд все возвращается на места. Волчата из детских сновидений, задыхающиеся в полиэтиленовом пакете┘ Сумрачный лес, по которому – опять же в сновидениях – бредет девочка┘ Новая театральная драматургия с ее интеллектуальным снобизмом, похоже, начинает диктовать моду в новом российском кино – Вырыпаев, Серебренников, теперь вот Сигарев.
У Сигарева хватает профессионального запала, чтобы сбить в полтора часа экранного времени максимум экспрессии. Но это еще замах. На удар сил не остается, послание к зрителю (попробуем все же избежать надоевшего слова «месседж») глохнет на полпути. Оно слишком слабенькое, чтобы добраться без потерь.
