Виталий Нуриев
Судя по этому кадру, чернухи в фильме хватает...
Кадр из фильма «Суррогаты»
Новый фильм Джонатана Мостоу (режиссер, известный, в частности, тем, что снимал третьего «Терминатора») «Суррогаты» – продукт во всех отношениях модный. Экранизация графического романа Роберта Вендитти претендует на социальную проблемность, на актуальность с самой первой минуты, потому что говорит о первостепенных житейских проблемах, постоянно сопутствующих человеку в новом тысячелетии.
В «Суррогатах» показан мир идеального отчуждения: люди, граждане нового технократического общества, не выходят из дома. Из дома выходят их усовершенствованные копии, роботы из металла и высококачественного пластика – суррогаты. Роботом с помощью особо чувствительной технологии управляет человек-оператор, которому искусственный двойник, доподлинно имитируя даже самые сложные процессы высшей нервной деятельности, в каждый конкретный момент своего жизнедействия мгновенно транслирует всю переживаемую гамму ощущений.
Совершенная подмена реальности виртуальным существованием становится для Мостоу и его коллег-сценаристов (Джона Бранкато и Майкла Ферриса) удобной аллегорией: она позволяет слепить замечательный по своей величине снежный ком из намеков на злобу дня. При желании зритель непременно найдет тут над чем поразмыслить. Можно – про чрезвычайную привлекательность социальных сетей, обманчивость интернет-общения и эффект хикикомори. Об этом эффекте добровольного затворничества в последние несколько лет все больше говорят по всему миру, сначала думали, что только великовозрастные японцы любят закрываться дома, не выходя оттуда годами, но тут же выяснили – в других странах ситуация не лучше. Можно – про порочность пластической хирургии: тоже в своем роде производство суррогатов. Можно со зрительского места и дальше пойти – изобличить изобретателя суррогатов в комплексе Нобеля. А там, где комплекс Нобеля, и до комплекса демиурга-вершителя-разрушителя недалеко. Ко всему прочему есть обязательно пророк (видимо, в силу американской политкорректности, на роль утвержден афроамериканец), который оказывается лжепророком.
Но, сдается, Мостоу не решается слишком уж обременять зрителя рассуждениями. В самом деле, зачем? Для того есть независимое кино. Своему зрителю он методично дает подсказки. Четко проговаривает, что реальность, выстроенная на якобы безопасной суррогатной подмене себя и растившая человека на лозунгах «Делай, что хочешь! Будь, кем хочешь!», – лишь утопическая иллюзия. Первому отказаться от иллюзий приходится герою Брюса Уиллиса. Естественно, в роли смелого поборника общественной справедливости для Уиллиса нет ничего нового, он играл это не раз и не два. Однако каждый раз получалось как-то по-новому, как-то иначе. Инаковости же в роли агента ФБР Томаса Грира находишь мало (будто бы и она суррогатная), но, может быть, так и нужно? А динамичный видеоряд компенсирует. Быстро и вовремя отвлечет, поменяет угол зрения, летая между небоскребами, быстро мелькая картинками и лицами. Устраивая масштабные разрушения и частые погони. Или отпуская шуточки типа «Эй, Грир, не разгуливай тут во плоти!»
Эти размашистые старания и режиссера, и всей команды сценаристов, гримеров, художников-декораторов, специалистов по визуальным эффектам очень заметны. Он «держит нос» с подветренной стороны, отлавливает нужные нюансы и усвоил уже, как лучше щекотать кинопотребителя. И все-таки те же самые размашистые старания по окончании фильма вовсе не обязательно защищают от мысли, что вроде бы есть над чем подумать, есть кого посмотреть, а посмотрел, и думать не хочется вовсе. Может, дело в недонуарности, замысел смазан благополучной развязкой? Или в чем-то другом? Удалось же Джун-хо Бону вместить эффект хикикомори в полчаса экранного времени, когда они с Мишелем Гондри и Леосом Караксом готовили альманах «Токио». Может, в суррогатности дело?
