Двусмысленные движения

Старики в исполнении вполне еще молодых актеров «Сатирикона».
Фото Михаила Гутермана

Пьесу малоизвестного у нас современного французского драматурга Жеральда Сиблейраса «Ветер шумит в тополях» поставил худрук театра Константин Райкин (спектакль называется «Тополя и ветер»). Роли в этой комедии характеров распределились между ведущими актерами труппы – Денисом Сухановым, Григорием Сиятвиндой (он играет в очередь с Антоном Кузнецовым) и Максимом Авериным.

Трое старых вояк, ветеранов Первой мировой войны (действие пьесы идет в 1959 году), Густав (Денис Суханов), Фернан (Григорий Сиятвинда) и Рене (Максим Аверин), живут в доме престарелых, по утрам с трудом находят повод, чтобы подняться с постели, пробавляются тем, что без конца хорохорятся, подтрунивают друг над другом и ведут с другими постояльцами борьбу за выживание. Фернан вынашивает комические планы по уничтожению своего «соперника» – некоего Пенто, день рождения которого совпадает с его: он считает, что сестра Мадлен терпеть не может отмечать два дня рождения за раз, и поэтому от кого-то одного непременно избавляется («Если ваш день никем не занят, будете жить, а если занят...»). Все втроем они собираются отражать нашествие остальных ветеранов на их террасу с видом на холмы с тополями (ее на сцене выстроил Леонид Шуляков) – вторую террасу скоро закроют на ремонт.

На полу террасы лежит бронзовая собака, вокруг террасы – три каменные монахини. Все они оживают в конце спектакля (в пьесе только собака поворачивает голову), когда герои попытаются со стаей перелетных птиц «улететь» к тополям. По мысли автора, это, наверное, означает, что невозможное возможно, и почти обездвиженный Густав, Фернан, поминутно падающий в обмороки из-за ранения в голову, и Рене с протезом вместо ноги поднимутся-таки к своим тополям.

От стремления ветеранов на пару дней вырваться из дома престарелых к тополям, трогательных приготовлений к этому «компромиссу между Индокитаем и пикником», возникает в спектакле сентиментальность. В пьесе сентиментальность – основополагающая нота, главным образом за счет «стариковской» темы. В спектакле – нет. Константин Райкин отдал возрастные роли совсем молодым актерам – это раз (пожилые актеры неизбежно провоцировали бы зрителей на жалость). И усилил комизм скабрезностями – это два.

Суханов, Сиятвинда и Аверин загримированы до неузнаваемости – комические маски розданы, шутам предоставлена свобода действий, которой они не преминули воспользоваться. Суханов получил аристократически приглаженные волосы, поношенный костюм, походку, точно его герой кол проглотил, бурную жестикуляцию и перевязь клетчатым шарфом вокруг всего тела. Этакий живчик, заводила, есть еще порох в пороховницах. У Аверина редкие седые волосы торчком и протез вместо одной ноги. У Сиятвинды голова натурально превращается в маску – она почти целиком забинтована. Помимо арсенала стариковских ужимок (здесь актерам раздолье) у каждого есть любимая тема, комический лейтмотив роли. Суханов обращается с бронзовой собакой, словно с живой, Сиятвинда смешит зрителей своими амурными делами, Аверин постоянно, обрываясь на полуфразе, сидя и стоя, падает в обмороки. Зрителям нравится – на поклонах зал встал чуть ли не в едином порыве, хотя, может быть, стоит сделать скидку на то, что это были премьерные показы, для мам и пап.

Непонятно, зачем режиссер добавил в спектакль откровенных пошлостей – актеры совершают недвусмысленные движения со стульями, издают физиологические звуки. И это жаль, потому что сентиментальная комедия, как ее написал Жеральд Сиблейрас, – у нас птица редкая, а подобные штуки чуть ли не в каждом театре проделывают.