Дарья Курдюкова
Алексей Кравченко. Девочка в красном. 1926 год.
Новый сезон Третьяковка открыла живописно-графической ретроспективой Алексея Кравченко (1889–1940). В 2008 году галерея «Наши художники» уже устраивала масштабный показ Кравченко (см. «НГ» от 22.04.08), генеральную репетицию нынешнего, и часть работ перекочевала оттуда сюда. Принципиальное отличие в том, что сейчас появилось много музейных вещей – из самой Третьяковской галереи и из московского Музея Горького.
Кравченко был графиком до мозга костей. Нет, его живопись – пейзажи то в духе путевых зарисовок Парижа и Индии, то с аллюзиями на почти-почти классицистические пасторали – тоже бывает очень хороша. Бывает нежной и сложной по цвету. Бывает ню с аллюзиями чуть ли не на мастера легкой эротики Буше. А бывает а-ля бубнововалетовской – со смелым колоритом и некоторой размашистостью письма в свободном, маэстрийно сделанном портрете Абрама Роома или в натюрморте с тыквами. Но живопись, бывает, грубеет, начинает зычно покрикивать красками, цвет становится «пережаренным», замученным.
В графике же Кравченко всегда остается изысканным. Делает ли он акварельной свежести офорт с задумчивой девочкой с копной каштановых волос. Гравирует ли свой портрет, вспоминая про залихватские, артистичные автопортреты Рембрандта. Кропотливо ли выводит пером строгую архитектурную плоть Италии, вспоминает ли мягкой дымкой соуса Париж. Или чеканит твердую ксилографическую поступь иллюстраций: чего стоит черно-белая метель для «Пиковой дамы»! Около 170 произведений сгруппированы по хронологии, которая совпала с тематическими циклами. С 1920-х художник сделался живописцем-затворником: по заказу писать картины не хотел, брать на душу «грех» соцреализма не желал – работал тихо на свой лад и, чтобы избежать неминуемых обвинений в формализме, картин своих никому не показывал. В войну его дочь спрятала работы в сундук. Все это закопали на даче на Николиной горе и тем спасли. А узнали про живопись Кравченко гораздо позже, когда в 73-м его картины впервые выставили в Академии художеств.
Про его живопись говорят, что она вне времени, поскольку в 30-е он писал так же, как в более свободные 20-е годы. Да, хотя нельзя сказать, что он не откликался на происходившее в искусстве: так в 32-м Кравченко напишет точеные силуэты «Девушек», эдаких советских красавиц модной формации спортсменок Александра Самохвалова.
Досадно, правда, что стороной обошли период Первой мировой, когда Кравченко служил военным корреспондентом. По его письмам понятно, что это был для него тяжелый депрессивный период, его фотографии и зарисовки публиковали в журналах – на выставке молчок. В революцию он делал плакаты – их тоже нет. С графикой истории были разные – изготовил Кравченко даже сталинский портрет к 60-летию вождя, но случился конфуз – даты 1879–1939 походили на даты жизни, и его не напечатали. На выставке, правда, об этом эпизоде не рассказывается. В итоге представленное выглядит несколько однобоко, расширенной вариацией на тему художника-романтика, которого год назад показывали «Наши художники». Некоторое недоумение, учитывая статус музейной экспозиции, вызывает отсутствие вещей из Пушкинского музея, обладателя самого представительного графического собрания Кравченко...
