Из-за нового железного занавеса

Коронованный Рамаз Чхиквадзе.
Фото автора.

Не так давно в Москве завершился Международный театральный фестиваль им. Чехова, в этот раз он прошел снова без грузинского театра, хотя из раза в раз публика ждала приездов спектаклей Роберта Стуруа, спектаклей, в которых играл, например, великий Рамаз Чхиквадзе. Год прошел после военного конфликта, который заставляет, например, грузинского актера Гию Накашидзе, который снимается сейчас у Гришковца, летать в Москву через Турцию или Германию. Сегодня Чхиквадзе увидеть на сцене можно очень редко. Последний выход артиста – в легендарной роли Аздака из «Кавказского мелового круга». Каждое появление Чхиквадзе на подмостках театра Руставели – событие в культурной жизни Грузии. Вот когда в очередной раз осознаешь, что театральное искусство сиюминутно – спектакль существует только в момент его воспроизведения, и потомки будут судить о творчестве Рамаза Чхиквадзе только по записям, неспособным передать в полной мере магию его искусства.

– Рамаз Григорьевич, вам никогда не бывало обидно, что спектакль существует только в настоящем времени?

– Нет, об этом я никогда не думал. Заботило одно – хорошо ли сыграл. Многие предполагают, что артист на сцене что-то особенное придумывает. А надо быть просто в форме. Голос надо иметь. Это очень важно. Голос выражает все. Без него никого ни в чем не убедишь.

– Последним по времени спектаклем стала для вас «Пляска смерти» Стриндберга–Дюрренматта в постановке Автандила Варсимашвили, но это было больше десяти лет назад┘

– Я понял, что роли такого плана не играл. Не было у меня такого образа. Стриндберг – интересный автор. Мне очень понравилась эта пьеса, и мы быстро все сделали.

– Как переживаете свое, если можно так выразиться, отстранение от жизни театра – единственного в вашей актерской судьбе театра Руставели?

– Сравнительно недавно я еще выходил в «Кавказском меловом круге». Но годы прибавляются, силы, память уходят, и выходить на сцену становится тяжело. Ведь мы играем без суфлера – в отличие от актеров старых времен. Так что никто мне на сцене в случае чего не поможет, самому придется выкарабкиваться. Я не помню, чтобы актер выходил на сцену в 82 года. Единственное исключение – Владимир Зельдин, наверное. А я не хочу играть свои роли хуже, чем играл. А лучше не могу, я же знаю! Всему есть предел. Можно оскандалиться, попасть в неловкое положение, что-то недоиграть.

– Роберт Стуруа говорил, что предложил вам сыграть Шейлока, но вы отказались. Почему?

– Я всегда не любил этот образ, и, когда спектакль «Венецианский купец» в постановке Роберта Стуруа с участием замечательного актера Александра Калягина показали в Тбилиси, я снова понял, что это не моя роль, и я правильно поступил, отказавшись от нее┘

– А если вам предложат роль, которая вас по-настоящему заинтересует?

– Предложений много. Да и сам могу что-то найти. Но даже не хочется, когда знаешь, что нет сил. Господь Бог дал мне много ролей, спектакли с моим участием всегда и везде пользовались большим успехом, так что я просто не имею права о чем-то сожалеть или тосковать. Надо быть справедливым и говорить Всевышнему: «Спасибо огромное за то, что было!» Другое дело, если ты молод и тебе не дают работать. В моем же случае все иначе┘ Но вот в кино я продолжаю сниматься. В последние годы сыграл очень сложные, интересные роли. Физически в кино работать легче. Я очень часто отказывался от работы в кино, потому что был занят в театре, постоянно репетировал новые роли. А вот сейчас есть возможность наверстать упущенное, но, к сожалению, в Грузии кино не снимается. Талантливый грузинский кинематограф, имевший некогда свое лицо, переживает не лучшие времена. Очень жаль┘ Многие наши замечательные режиссеры простаивают – для кино большие деньги нужны. А вот спектакль можно поставить и без денег┘

– Однажды Стуруа сравнил ваши творческие отношения с браком по любви. А как вы назовете ваш союз?

– Встреча со Стуруа – великое счастье. В Германии буквально с ума сошли от грузинского Брехта – у них не было такого Брехта, несмотря на то что драматург там сам ставил свои пьесы и, наверное, лучше знал, как это делать. Тем не менее наш «Кавказский меловой круг» был признан самым интересным. Так случилось и в Англии. Рискованно было гастролировать в этой стране с английским репертуаром – англичане очень ревностно к этому относятся, строги в своих оценках. А нас так восторженно приняли! Всех восхитил режиссерский почерк Роберта┘ Он заражал, потрясал своим искусством. А наш тандем был очень крепким, мы понимали друг друга с полуслова. И это, представьте себе, возникло с самого начала.

– Режиссура вас никогда не привлекала?

– Никогда. Наше актерское дело очень сложное. На первый взгляд – подумаешь, ну что особенного? Но если мы говорим о настоящем профессионализме, то это очень сложно. И потом, в театре актер – первая скрипка. Что такое театр? Вышел человек и что-то делает. И все. Есть тандем с хорошим режиссером – для артиста лучше. Хороший художник, композитор – еще лучше. Но начало всему – актер. Были скоморохи, петрушки, грузинские берики┘ у них был дар от Бога привлекать внимание людей площадным театром. Они выступали на базарах, зарабатывая этим на жизнь. Не спорю, режиссура – огромное дело. Но вот, скажем, создается театр. Кого я должен найти в первую очередь? Артиста. Что режиссер без него сделает? А актер сыграет без режиссера, пусть получится плохая постановка, но это будет театр┘ И на кого приходят смотреть зрители? На артиста! Какой бы ни был тренер, если в футбольной команде есть Пеле, Марадона, Зидан, футбол будет. А если его нет, хоть двадцать три тренера приведи, ничего не получится. Почему тренеры не воспитывают хорошего футболиста из середнячка? Нет, они предпочитают покупать хорошего спортсмена со стороны┘ Потому что главное в команде – хороший футболист.

– Вы знаете, как надо жить...

– В Советском Союзе дети знали, что такое хорошо и что такое плохо. Многие советские дети, принимая участие в различных конкурсах за рубежом, возвращались с победой. Потому что их правильно учили, они были хорошо подготовленными. И в духовном отношении тоже. Часто приходится слышать, что представители старшего поколения просто не понимают молодых в силу разницы в возрасте. Возможно┘ Но я не думаю, что ошибаюсь. И я очень боюсь этих тенденций. Детей не заставишь посмотреть на экране ничего стоящего – даже фильмы Чарли Чаплина их не интересуют. Они уже не воспринимают этот юмор. А мы, помню, от Чаплина с ума сходили. Когда я, будучи маленьким, посмотрел «Огни большого города», то потом от восторга просто не мог заснуть... Не могут смотреть, потому что сбиты с пути истинного. Это не их, а наша вина.

– Как вы оцениваете затянувшийся кризис в отношениях между Россией и Грузией?

– Если человек искусства скажет мне, что он хороший, а я плохой, потому что он русский, а я грузин, я его выругаю. Скажу, что он просто дурак. Потому что между нами абсолютно ничего плохого не было и нет. И всегда будет так, во всех сферах жизни. Коллеги из области медицины, к примеру, не могут прервать контакты между собой, ненавидеть друг друга только потому, что Путин не договорился с Саакашвили. Конечно, напряженная политическая ситуация меня нервирует, я не хочу, чтобы страдала моя родина. Но люди здесь совсем ни при чем. А те, кто идет за правительством и ругает меня потому, что так хочет Путин или Медведев... что на таких гневаться? Никакой злобы против русского народа я не имею, абсолютно никакой. Я всегда был влюблен в русское искусство, поэзию, театр. Таким и остался┘ А политика – грязь, ее годы смоют. Не дай бог, чтобы один народ менял отношение к другому в зависимости от политической погоды.

– Какие-то контакты сохранили?

– Вместе с известными российскими актерами снимался в многосерийной картине Резо Гигинеишвили «Девять месяцев» – сыграл главврача┘ А Нана Джорджадзе сняла недавно картину «Повелитель молнии» по сценарию Ираклия Квирикадзе. Там я сыграл главную роль. Работал с русскими, литовскими актерами и даже с норвежской актрисой. Говорят, роль получилась неплохо.

– Известно, что ваша супруга Наташа родом из Москвы. Недавно вы отметили золотую свадьбу...

– Я вообще не собирался жениться очень долго. А если бы не встретил Наташу, то неизвестно, когда создал бы семью┘ Моя жизнь – это я и Наташа. Не дай бог, наш тандем прервется. К сожалению, в конце концов или в одну, или в другую сторону неизбежное произойдет...

– Вы часто думаете на эти невеселые темы?

– К теме смерти надо относиться трезво. Человек рождается и умирает. Нужно понимать, что, когда тебе за 80, ты многое уже не успеешь. И не надо фантазировать лишнего. Нужно помнить, что стометровку ты не пробежишь, как бы ни тренировался, какого бы тренера ни привели. А вот панический страх смерти – очень плохое дело. Это нельзя себе позволять. Иначе изуродуешь свою жизнь.

– Говорят, что вы однолюб, отличаетесь постоянством во всем. Одна жена, один театр┘

– Если нашел настоящее, зачем его менять на что-то новое?