Ирина Губская Выставка проводится в серии «Юбилеи», хотя дата не вполне круглая, тем более после смерти юбилеи переходят на четвертьвековое исчисление. В экспозиции – живопись, графика, скульптура. Вполне благополучный формат. По сути – портрет сломанной судьбы.
Художественное образование Владимир Волков начал до войны. Война обозначила поворот сознания, как для любого, столкнувшегося с необходимостью нести смерть и самому пребывать в пограничном состоянии. И упущенное время. После тридцати, когда человек либо состоялся, либо нет, Волков оканчивает Институт имени Репина – это время хрущевской оттепели и возвращения в культурную среду прежде изолированных художественных направлений и художников.
Для Волкова наступает время «послеобразования»: открытие искусства русского авангарда, прежде запретных формальных течений. Шестидесятники пережили потрясение ранее неведомым в профессии, почувствовали себя недоучками, наконец обретшими истину. Волков был «ушиблен» открытием Малевича и Филонова. Попался, как и большинство, на яркие, кажущиеся простыми и очевидными решения, на манифесты, которые иллюстрировало творчество – искусство с доступностью наглядных пособий. Творчество художника фиксирует процесс поисков формы, пространственных решений, раскладывание искусства на первоначальные элементы, самообучение «по авангарду». Волков, как алхимик, ищет выражение внутренней энергии пространственного построения, композиционного решения. Стремление к космичности выражается формотворчеством. Он пробует «слова» и их сочетания, его «речь» сложна и непонятна. Игра с формой – перенесение плоскости в объем и обратно, переведенные в кирпичное измерение (любимую форму – прямоугольник) плоскости супрематизма (но к полной «игре в составляющие» семидесятников не пришел). В пространственно-цветовых композициях цвет яркий, почти без нюансов. Сейчас встроенные в историческую шкалу эти работы из циклов «Ленточность», «Лики», «Лестницы» – изобретение велосипеда.
В середине 60-х Владимир Волков прекратил публичную деятельность. Причина по тем временам стандартна: пересмотр взглядов, отказ от «казенного» искусства, которое – и академическая часть, то есть основы профессии, – ассоциировалось с соцреализмом. А еще – ситуация после выставки 1962-го в московском Манеже, начало запретов на художественные эксперименты и, как следствие, уход искателей истины в подполье. Проблема: деньги, легкая слава или истина? – решалась в режиме «домашних выставок-обсуждений», где стремление к духовному совершенствованию нередко оказывалось заблуждением, тупиком.
Зато привязанность к деревне под Новгородом не стала причиной ни ухода «от мира», ни обращения к деревянной скульптуре. Работа в деревянной пластике связана с тем же освоением авангарда. Цветовые примитивы: грубо намеченные, стесанные топором фигуры, напоминающие древние каменные столбы и наспех сделанных матрешек одновременно (кич и вечность в одном флаконе), – народных истоков в них практически не просматривается. Нет осознания дерева как живого материала, оно у Волкова практически ничем не отличается от кирпича, бумаги, ДСП – поверхности разных фактур, на которые можно наносить краску. Прозрачным наброском или нагромоздив бессистемную мешанину комков краски, как фуз на палитре. Похоже на детские раскраски, которым не всегда хватает терпения довести до конца; неудачные штрихи не исправляют, а забрасывают все.
Владимир Волков мог рисовать как профессионально обученный в академическом заведении художник-график: вполне спокойные, точной проработки офорты, простые и понятные акварели. Но – и импрессионизм, освоенный после всех метаний, его не завораживал. После радикального сложно перенастроиться на полутона; после маршей духового оркестра не сразу слышна скрипка. Пробуя творить в разных измерениях, разных техниках, переходя от абстракции к предметности, Волков не остановился ни на чем. У него нет программных работ. Можно назвать его творчество синтетическим, можно – не определившимся, утонувшим в контексте. В то время, когда была необходима смена прежним направлениям, он, по сути, повторял пройденное.
Для Русского музея как для музея – с точки зрения истории искусства, его развития – выставка, безусловно, показательная. Владимир Волков – художник-профессионал, не сформировавший школы или направления в искусстве. Но точный индикатор своего времени. Что, собственно, и определяет музейное значение художника.
Санкт-Петербург
Дарья Гармоненко