Дарья Курдюкова
Игорь Макаревич. Исход. 1976–1983. Фотобумага, ч/б фотопечать. 13х30.
Фото предоставлено пресс-службой Московского Дома фотографии
Тема нового смотра – «коллекция художника» – очевидно, подбиралась под одну из самых ожидаемых его выставок. Демонстрация «Коллекции и архива Вадима Захарова» стала хедлайнером фестиваля, организованного Государственным центром современного искусства (впереди – еще несколько выставок, круглые столы и лекции на разных площадках). Одновременно в малом зале ГЦСИ Игорь Шелковский представил свое «Белое, красное, черное». Понятно, что фестиваль организован с перспективой войти в исторические анналы – ему и карты в руки.
Игорь Шелковский, лауреат «Инновации» нынешнего года (за парижский журнал неофициального русского искусства «А–Я», издававшийся им вместе с Александром Сидоровым в начале 80-х), показывает деревянно-рельефный «Город» и другие работы последних лет. Художник играючи перемещается где-то между конструктивизмом, супрематизмом и игрой в кубики. Профиль города превращается в анфас, а красная грозовая молния – в абрис городской застройки. Это – мастерская, где происходят эксперименты с мутациями геометрического пластического мотива.
Сам из концептуалистов, Вадим Захаров не только практикует (например, акции в роли Пастора Зонда), но и собирает по крупицам уже около 30 лет сделанное коллегами по цеху и по убеждениям. Недаром он получил неофициальное звание главного архивариуса московского концептуализма. Получается весьма внушительно: Пригов, Пивоваров, Монастырский, Елагина и Макаревич, Лейдерман┘ Охват – 80–90-е, но с заходом в 70-е и в нулевые годы.
Один из первых аккордов выставки – висящие рядом рисунки Михаила Рогинского и Дмитрия Пригова. Можно счесть это данью памяти ушедшим художникам. А еще, пожалуй, можно себе представить, будто перед нами воображаемый портрет потенциального зрителя (или художника). Из мудреной приговской «Схемы портрета с набором геральдических знаков и системой их взаимодействия», испещренной стрелками. И из типичной вещности Рогинского – «портрета» черного пальто, простого, как точка, и упрямого, как дорожный знак.
История захаровской коллекции переплетается с личными историями художников. Когда эмигрировал в Париж Никита Алексеев, Захарову достался эпос-комикс «Краткая история современного искусства, или Жизнь и смерть черного квадрата». Рассказ, сразу видно, обстоятельный – с аллюзиями на кубофутуристическую оперу Матюшина и Крученых «Победа над солнцем» и со сбрасыванием с корабля современности Пушкина. И если бы хватило места, чтобы раскатать 36-метровый рулон до конца, нас бы ожидало немало подробностей о приключениях «Черного квадрата» и о contemporary art, поведанных в духе «Колобка». Печальное фото «Исход» об эмиграции снял Игорь Макаревич, причем само собою получилось, что на прощание с семьей Эрастовых в «Шереметьево» наложились картины их покинутой квартиры.
Все вывешенное, расставленное, раскатанное и включенное как-то гармонично переплетается друг с другом внутренними связями. А в самом собрании отчетливо ощущается внимательный взгляд коллекционера, все это благолепие сохранившего. Художники друг друга портретируют, изображают Захарова и тут же отрекаются (Юрий Альберт для фотосерии «Я не┘»). По заказу Захарова сообща рисуют обложки для его журнала «Пастор», который он выпускал в 90-х в Кельне. Вот концептуалистские рисунки Виктора Пивоварова, а вот насмешливая графика его сына Павла Пепперштейна. Вот Владимир Немухин, некогда входивший в «Лианозовскую группу». Можно прочесть его дарственную-благодарственную надпись на рисунке Вадиму Захарову. А можно – ироничную просьбу Пепперштейна тому же адресату «с убедительной просьбой никому никогда не показывать. Для разглядывания перед сном» на рисунке, повествующем о кровавой борьбе НОМА (так сказать, братства концептуалистов) с Совриском. Группа «Мухомор» и отдельно Константин Звездочетов, «Гнездо» и отдельно Виктор Скерсис, «Медицинская герменевтика» и отдельно Сергей Ануфриев┘
Позже все это дополнительно систематизируют, скажут про мотивы и влияния. Сейчас перед нами собрание рисунков, инсталляций, картин┘ объединенных главным – подтекстом. Концептуализм особенно, но и современное искусство вообще работает с «текстообразом». Препарирует обычные языковые схемы и создает новые. Архив Вадима Захарова складывается из букв такого текста.
