Екатерина Барабаш
Лена (Пенелопа Крус) шагнула на съемочную площадку из постели.
Кадр из фильма «Разомкнутые объятия»
Фильм «Разомкнутые объятия» участвовал в конкурсе последнего Каннского фестиваля. Несмотря на то что многие прочили ему «Золотую пальмовую ветвь», Альмодовар уехал с Лазурного берега без наград. «Разомкнутые объятия» – самый «взрослый» фильм Альмодовара.
Когда-то знаменитый кинорежиссер Матео Бланко (Луис Омар) имел все, о чем может мечтать человек, – славу, деньги и пылкую взаимную любовь. Но неожиданно возникший на дороге джип унес жизнь любимой женщины Лены (Пенелопа Крус) и зрение, а без них слава и деньги уже не имели смысла. Матео поменял имя и профессию, теперь он сценарист Гарри Кейн – Матео, как он утверждает, умер вместе с Леной. И только верная подруга Матео Джудит да ее сын Диего помнят того, страстного и талантливого Матео, вступившего в борьбу за Лену с могущественным олигархом-продюсером, ее сожителем.
Пересказать сюжет фильма Альмодовара не всегда легко. Но главное – это совсем не нужно. Как только фильм сужается до пересказа сюжета, остается лишь мелодраматический каркас, пригодный разве что для низкопробного «мыла». Но один использует каркас для «Санта-Барбары», другой наполняет его блюдом для настоящих гурманов. И для этого тоже нужна недюжинная смелость.
Ни Альмодовару, ни Крус смелости не занимать. Превратившись в седого классика, неистовый Педро не только не утратил куража, но во стократ усилил его. В первую очередь – за счет планомерной эксплуатации «мыльных» штампов и одних и тех же, уже ставших фирменными, рецептов собственной кухни. Фильм в фильме, женщины на грани нервного срыва, любовь до гроба, ревнивый любовник, неожиданное отцовство – классический набор пройдох от кино, с помощью которого легко проникнуть в сердце всякой домохозяйки. Да только Альмодовару туда не надо. Он создает из этой дребедени изысканнейшую драму о хрупкости всякого искусства, об уязвимости каждого, кто решил с ним связать свою жизнь, и об относительности любого стереотипа. Слепота, постигшая главного героя, в любом другом контексте выполнявшая бы роль слезовыжималки, у Альмодовара становится спутницей величественной трагедии, обрастая новыми смыслами и задачами.
Пенелопа Крус, которая, кажется, стала уже альмодоварским талисманом, играет здесь плохую актрису, вышедшую на съемочную площадку через постель продюсера. Матео переодевает ее то в Одри Хепберн, то в Мэрилин Монро, то заставляет разыгрывать сцены один в один «Женщины на грани нервного срыва», где Крус заменяет Кармен Мауру. Крус смело бросается в гротеск, изящно сдабривая смех большой порцией горечи и слез. Человеческие страсти и пороки, которые Альмодовар всю жизнь так пристально исследует и так умело высмеивает, на этот раз не вызывают у режиссера желания на них сконцентрироваться. Альмодовар словно вглядывается в собственные творения 25-летней давности, примеривает их на себя сегодняшнего, и трудно сказать, доволен ли.
«Разомкнутые объятия» – подведение итогов. Это не означает, что Альмодовар остановился. Просто, повзрослев, он устраивает экзамен, переаттестацию самому себе: не ослеп ли, как главный герой? «Объятия» – не только самый зрелый, но и, как ни странно, самый мужской фильм Альмодовара по части самоощущения. Всю жизнь Альмодовар в своих фильмах боролся с засильем мужского начала в жизни, преклоняясь перед прекрасной половиной человечества. Всю жизнь он доказывал: женщина красивее, умнее и благороднее мужчины. В «Разомкнутых объятиях» его феминизм если не пошатнулся, то по крайней мере перестал быть центром альмодоварского мироощущения. Здесь женщины в той же степени коварны, что и мужчины, а слепота – качество внеполовое, хотя по сюжету его обладатель именно мужчина.
«Кино должно быть закончено, даже если режиссер ослеп», – говорит главный герой, так и не закончивший свой фильм из-за гибели актрисы. И принимается за монтаж. Слепота Альмодовару не грозит – он стал зорче, спокойнее, умнее. А его смех с каждым разом становится все печальнее.
