Екатерина Барабаш Владимир Кехман – фигура в Санкт-Петербурге известная и скандальная. Предприниматель, никогда не имевший никакого отношения к театру, вдруг назначается генеральным директором Михайловского театра. Кехман пригласил Елену Образцову художественным руководителем театра, расстался с главным дирижером, потом расстался и с Образцовой, буквально за несколько дней до премьеры отменил уже готового «Евгения Онегина», неожиданно прекратил работу над постановкой Александром Сокуровым «Орестеи». Ввел моду проводить кинопремьеры в театре, показав в прошлом году сокуровскую «Александру», недавно – «Анну Каренину» Сергея Соловьева. Завтра Михайловский театр представляет проекты, которые собирается осуществить в 2010–2011 годах новый главный дирижер театра Петер Феранец.
– Владимир, откуда вдруг такая идея – проводить кинопремьеры в театре?
– Вообще-то это не я придумал. Первым это сделал Большой театр, показав «Броненосца «Потемкина». Мариинский театр тоже устраивал кинопремьеру. Мы в прошлом году показали «Александру» с Галиной Вишневской в главной роли, теперь – «Каренину».
– «Анна Каренина» – кино некоммерческое. Почему вы вдруг заинтересовались?
– Коммерция и театр вообще не имеют между собой ничего общего. Какие у меня могут быть коммерческие интересы, когда дело касается государственного академического театра? Это невозможно, а самое главное – неправильно. Мой приход сюда был продиктован исключительно желанием сделать Михайловский театром мирового уровня.
– Вернемся немного назад. Многие восприняли ваше назначение на эту должность как вызов.
– Я ни в коем случае не хочу, чтобы театр ассоциировался со мною. Театр и личность не должны быть едины. Редчайшие исключения – если личность крупный режиссер или дирижер. Михайловский театр, как и любой другой театр, – это дом, который рад всем, кто может обеспечить высокий уровень и качество. Не должно быть никакой закрытости в искусстве, не должно быть ситуации, когда режиссер или дирижер единолично будет решать, с кем театру дружить, а с кем – нет. Не может быть в театре позиции «это мое». В конце концов театр – это государственная собственность. Не говоря уже о том, что конкуренция в искусстве – это главный двигатель, как и в любой другой сфере. Когда нет конкуренции – это очень плохо.
– Вы имеете в виду художественную конкуренцию?
– Никакой другой нет.
– Возвращаясь к кино – у вас сложились такие хорошие отношения с Сокуровым, вы показали в Михайловском театре «Александру», а потом взяли и прекратили постановку «Орестеи». Вышел скандал. Что случилось тогда?
– Я с уважением отношусь к Александру Николаевичу, я не исключаю, что этот проект мы с ним все-таки сделаем. А скандал пусть остается на совести тех людей, которые из этой элементарной рабочей ситуации раздули бог знает что. Я думаю, что у нас с ним дело не окончено. Время – самый лучший судья. «Орестея» – очень интересный проект, но была одна проблема: на тот момент не было дирижера такого уровня, какого требовал замысел, а такое значительное произведение без серьезного дирижера сделано быть не может.
– Придя в театр, вы в первую очередь назначили Елену Образцову художественным руководителем оперы. И вдруг вскоре с ней расстаетесь. И никому ничего не объясняете. Все решили, что и с ней у вас вышел скандал.
– Опять слухи и домыслы! Елена Васильевна остается в театре советником генерального директора. Но она периодически выезжает в другие страны, выступает, занимается с молодыми вокалистами, ей трудно постоянно присутствовать в театре. Но таких отношений, как у нас с ней, в культурной среде нет ни у кого. У нас с ней любовь.
– Тогда расскажите, почему за несколько дней до премьеры отменили «Евгения Онегина».
– «Евгений Онегин» – самое мое любимое произведение. На эту тему могу говорить бесконечно. Я мечтал сделать эту оперу таким образом, чтобы молодежь, которая изучает «Онегина» в школе, пришла к нам в театр и увидела то, что написал Пушкин и создал Чайковский. Я пытался объяснить это режиссеру, и мы с ним вроде бы понимали друг друга. Он соглашался со мной, говорил: да, да, это так. А в итоге сделал так, как сделал: не было ни идеи, ни требуемого произведением уровня. Когда приехал дирижер – а был приглашен знаменитый дирижер Ион Марин – и увидел, как участники спектакля беспомощно выглядят на сцене, не знают, что им делать, он отказался дирижировать. В творческом коллективе не было согласия. А зачем нам в театре конфликтная ситуация и сомнительного качества спектакль? Мы посоветовались и вынесли коллегиальное решение: выпустить спектакль в таком виде, в каком он вышел из рук режиссера, нельзя, – это вызвало бы еще больший скандал, чем отмена спектакля.
– Для вас не секрет, что вас называют дилетантом. Не обидно?
– Дилетантом? В чем? И в чьем понимании? Я знаком практически со всеми выдающимися деятелями культуры, которые на сегодняшний день живы и здоровы, Юрием Хатуевичем Темиркановым, Марисом Янсонсом, Еленой Васильевной Образцовой, многими другими. Вот их мнение меня интересует. Также, безусловно, меня волнует отношение публики к театру, критиков к театру, и сейчас я могу признать, что многие критики, которые про нас писали и критиковали нас, были правы. И я им за это даже признателен, потому что во многом благодаря им в театре появились такие люди, как Михаил Мессерер и Петер Феранец.
