Григорий Заславский
Галоп – воплощение свободы.
Фото с официального сайта Чеховского фестиваля
«Баттута» – спектакль конного театра «Зингаро», который в Москву приезжает в третий раз и, как и в два первые, – по приглашению Международного театрального фестиваля им. А.П.Чехова. Если в прошлый раз в Москве началась жизнь нового спектакля «Зингаро», то в этот раз театр прощается в Москве со своим спектаклем, который они играли в течение трех лет.
Десять представлений, последнее – 7 июня. В музее-заповеднике «Коломенское», где играл «Зингаро» и в прошлые разы. Специально построенный шатер, в этот раз – кажется, потребовавший еще больших технических ухищрений. Наверняка многие зрители пытались разгадать, куда же уходит вода, которая настоящим водопадом, организованным по кругу, льет в самом центре манежа. Откуда берется – непонятно. И куда уходит – не поймешь. Льет с того самого момента, как публику пускают в зал, и почти до последней минуты полуторачасового... даже не спектакля – шоу. Но – что касается водопада – говорил же генеральный директор Чеховского фестиваля Валерий Шадрин на пресс-конференции, которая предваряла двухмесячный театральный марафон, – что Бартабас каждый раз просит все возможное и даже невозможное. И приходится – идут ему навстречу.
Нынешний фестиваль, как и вся жизнь, проходит в сложных условиях мирового и нашего тоже финансового кризиса. От московского правительства Чеховский фестиваль получил все, что было обещано, причем, как стало известно «НГ», деньги пришли еще в конце прошлого года. Министерство культуры сократило фестивалю бюджет, после того как в рамках всеобщей экономии сократили все расходы на культуру. В общем, вряд ли будет большим преувеличением: главным спонсором Чеховского фестиваля становится публика, покупающая билеты. Раскупит все - и фестивалю будет хорошо. Надо отдать должное организаторам, о зрителях в этот раз (возможно, предполагая все трудности) подумали больше, чем в предыдущие. Не в том смысле, что раньше программа фестиваля была какою-то особенно элитарной, но именно в этом году спектакли чаще, чем прежде, играют большими сериями. Рассчитывая в том числе и на то, что успех будет раскручиваться, и те, кто услышит, узнают, прочтут, успеют купить билеты. Больше «проверенных», то есть уже известных в Москве имен. Известных и любимых.
Бартабас, экстравагантный лидер «Зингаро», – из таких.
Наверное, надо знать, что такое «баттута». Читая буклет, узнаешь, что в названии спектакля есть в том числе корень battu. То есть – бить, отбивать ритм, а идею ритма театр связал с лихостью, удалью, ловкостью, смелостью: «Здесь сочетание цыганской музыки, ее задорности с галопом, который сам по себе воплощает свободу. В этом спектакле необходим именно бешеный ритм┘ Свобода и опасность». Занятно, читая программку, наткнуться на имя художника костюмов для лошадей. Да! Кто еще не знает, в «Зингаро» артисты-лошади выходят на сцену-манеж, кажется, чаще артистов-людей (странно, если такие, которые не знают, еще остались в Москве после двух феерических гастролей «Зингаро», тем не менее память даже впечатлительного зрителя бывает коротка и, быть может, кто-то успел запамятовать, что есть в мире и время от времени приезжает в Москву такой вот единственный в мире конный театр). А еще по-итальянски battuta означает «шутка».
Шуток, самых разных, в спектакле много, но эти шутки все в основном – от актеров, от каких-то остроумно организованных номеров и даже каких-то декорационных уловок-усмешек. От музыки – в спектакле играют сразу два оркестра, духовой оркестр из Молдавии и струнный из Трансильвании.
Полтора часа с шутками, которые сменяют друг друга в галопе, – про свадьбы и похороны. Цыганская жизнь, верховая, таборная, хотя – с учетом этой самой музыки – в какие-то минуты возникает связь всего этого с Кустурицей и Гораном Бреговичем и его Свадебно-похоронным оркестром. В том же буклете можно встретить реплику, вероятно, самого Бартабаса: «Пусть публике иногда кажется, что спектакль идет быстрее, чем музыка».
Быстро и весело, и шумно... Но если кто-то запомнил и полюбил Бартабаса в прошлые его приезды в Москву, возможно, эти зрители хватятся и не найдут той самой гипнотизирующей энергии, которая была в прежних спектаклях «Зингаро». Когда казалось – об этом тогда, как о чем-то невиданном и чудесном, и не похожем на цирк, говорили, восхищенно пересказывали друг другу, – казалось, будто кони, как люди, понимают все и даже больше, и эту самую жизнь человеческого (лошадиного!) духа «по Станиславскому» (и, конечно, «по Бартабасу») передают в зал. Помнится, был даже разговор о том, что, узнав про Бартабаса, кто-то из наших северокавказских республик тоже предложил Чеховскому фестивалю свой конный театр, с джигитовкой, с опасными для жизни наездников трюками. И им объяснили: Бартабас – совсем не то, ни на что не похожее.
«Баттута» – тоже очень здорово, но с джигитовкой наши наездники – из Чечни, из Северной Осетии – выступают эффектнее, так что захватывает дух. Такие номера у нас в России работают (в цирке так говорят) лучше. Впрочем, это не мешало радоваться и веселиться на «Баттуте» всем, кто пришел на московскую премьеру этой прощальной гастроли. Наверняка многим придет в голову эта шутка: Чеховский фестиваль пошел конем – и правильно сделал.
