Страсти по "Идоменею"

Второй в этом сезоне премьерой в Мариинском театре стала опера «Идоменей» Моцарта. Поставленная австрийским режиссером Михаэлем Штурмингером по европейским стандартам – с переносом действия в наши дни, опера вызвала энтузиазм исполнителей и немалый интерес зрителей.

Интерес этот очень важен для оперы, которая в России была исполнена впервые со дня премьеры в Мюнхене в 1781 году. Среди камней преткновения можно назвать сложность партитуры и необходимость голосов особой технической выделки. На двух премьерных спектаклях «Идоменея» можно было услышать два состава певцов с разным уровнем соответствия стилю. В первый вечер «дух и буква» Моцарта ощущались больше, во второй вокальный ансамбль оказался стилистически более эклектичным. По степени же увлеченности солистов процессом пения ни один спектакль не уступал другому. За кулисами одна из исполнительниц партии Идаманта на замечание автора статьи, что эта партия идеально подошла ее голосу, ответила мечтательно, что как хотелось бы петь Моцарта почаще.

«Идоменей» – произведение 25-летнего композитора, с которого ведется отсчет зрелого оперного творчества Вольфганга Амадея. При всей свежести реформаторского взгляда молодого гения, «Идоменей» очевидно наследует старинной опере-сериа с ее законами. К примеру, партия Идаманта – сына царя Идоменея была написана для кастрата, которого впоследствии заменили меццо-сопрано. Систему координат сюжета задает античная мифология, где действуют жрец и оракул Нептуна, а на Крит нападает морское чудовище. Валерий Гергиев, дирижировавший премьерой, от исторически достоверного исполнительства далек – его манере ближе более яркие современные краски. У Валерия Гергиева психологическая прорисовка образов уступила драйву забористого блокбастера. При этом чувствовалось, что с певцами, особенно первого состава, над «буквой» музыки Моцарта работал музыкальный консультант Кристиана Коха. Это проявилось и в изящно сделанных ансамблях, в филигранной выделке партии Идаманта у Натальи Евстафьевой, в стилистической чистоте у Анастасии Калагиной (Илия). Абсолютным открытием стала Жанна Домбровская, выстрелившая в партии Электры не только из пистолета, данного ей в руки режиссером, но и ослепительным фейерверком своих вокальных и артистических возможностей. Ее Электра, безответно влюбленная в Идаманта, выглядела так, как диктует музыка и требует воображение. Больше вопросов вызвал исполнитель партии Идоменея Евгений Акимов, который не совсем уверенно выглядел в вокальном плане, зато актерски провел роль великолепно. Об актерском мастерстве позаботился режиссер, вместе с художниками Ренате Мартин и Андреасом Донхаузером перенесший историю по завершении Троянской войны в терминал современного порта. На заднике видеодекорации живописно изображают грозную морскую стихию. В скупо дизайнированном пассажирском терминале ожидает своей участи Илия – влюбленная в Идаманта пленная дочь троянского царя. Здесь же Идоменей, вернувшийся с войны, встретит на берегу своего сына Идаманта, что станет завязкой: сын окажется первым встречным, которого царь во время бури поклялся принести в жертву Нептуну. Идоменей попытается обмануть судьбу – решит отправить сына на остров, вследствие чего на город будет наслано чудовище. Вместо него в этой актуальной версии откуда-то из трюма выползают макабры, которые напоминают жертв ближневосточных военных конфликтов. Позже, по ходу действия мирные жители выйдут на авансцену со свечками, что также вызовет ряд печальных ассоциаций, знакомых по телевизионным репортажам. Одежда героев – из современных бутиков, военная экипировка Идоменея – тоже по последней моде. Дань античности – в колоннах с подсветкой и большая картина Нептуна-Посейдона, восседающего на троне. Цветовую гамму спектакля образуют темные цвета, будто выделенные из морской палитры. Модернистский вид «Идоменея» почти не раздражает – скорее удивляет тем, как быстро девальвировался некогда модный европейский прием, превратившись в штамп. Сегодня впору удивлять чем-то иным – скажем, исторической роскошью. Но об этом в период кризиса вряд ли придется мечтать. В финале спектакля, когда развитие сюжета приведет к тому, что задыхающаяся от злобы и ревности Электра внезапно выстрелит в главного героя, который упадет навзничь, зал на мгновение оцепенеет. Убийство не запланировано в либретто. Но спустя пару минут убитый встанет как ни в чем не бывало – в зале засмеются, вспомнив, что на теле у Идоменея – бронежилет, из которого он вытащит пулю и отдаст ошеломленной Электре. Режиссер наглядно убеждает в том, что обман и зло рано или поздно потерпят поражение, а истинная любовь восторжествует: раскаявшийся Идоменей передает корону сыну Идаманту и его невесте Илии. А смех еще раз доказывает, с каким вниманием в зале слушали эту оперу, хотя на смеховой эффект режиссер не рассчитывал. Но благодаря спонтанно-ироническому ракурсу, сюжет неизвестного широкой публике «Идоменея» может быть лучше понят и получит долгую сценическую жизнь.